Ваш надежный источник

Представляем пятую, последнюю, часть исследования, проведенного ведущим научным сотрудником института истории Национальной Академии наук Армении, доктором исторических наук, профессором Генрихом Суреновичом Свазяном. Исследование оформлено как научная статья и содержит полный список использованных в ходе работы источников, который приводится в конце материала (в тексте номер ссылки дается в квадратных скобках).

Часть 5.

Своими исследованиями в области алуановедения выделяется азербайджанский ученый Ф. Мамедова. В ее работах рассматриваются вопросы истории общественной и политической жизни Алуанка древнего и раннесредневекового периодов, исторической географии, этнического состава, идеологии и культуры, языка и личности автора или авторов “Истории страны Алуанк” и алуанской литературы. В этих работах, к числу которых недавно добавилась еще одна [1], Ф. Мамедова приписывает себе честь первооткрывателя по многим вопросам, давно уже выясненным армянскими учеными, развивает и приукрашивает ложные и ошибочные мнения, выдвинутые азербайджанскими исследователями, при этом неустанно восславляя наиболее ярых фальсификаторов типа З. Буниятова и др. Это особенно четко проявилось в последней работе Ф. Мамедовой, которую она представляет как исследование политической истории и исторической географии “исторического” [2] Азербайджана, включающего, по ее мнению, области Арцах, Утик, Пайтакаран, Сюник, населенные в древности албанцами - мнимыми предками азербайджанцев [3], измышляя для утверждения этих антиисторических концепций ряд ложных и несостоятельных положений.

Не смирившись с мыслью, что алуанцы, ассимилировавшись с персами, арабами и другими племенами, стали, начиная с VII-VIII вв., постепенно сходить с исторической арены, и всячески желая опровергнуть факт их исчезновения, Ф. Мамедова объявила армянское население восточных краев Армении их потомками, назвав последних вымышленным искусственным термином «поздние албаны», и со спокойной совестью приступила к изложению происходивших здесь исторических событий, интерпретируя их как историю Алуанка IX-XIX веков. По ее самодовольному мнению, таким образом она смогла, якобы, заполнить возникшие «лакуны и восстановить историю раннесредневекового Алуанка, исторического Азербайджана и албан до 1836 г. [4].

Будучи одержима страстью отрицать подлинность сведений античных и армянских авторов об Алуанке и алуанцах, Ф. Мамедова вовсе не беспокоится об отсутствии научной серьезности. Со спокойной совестью она, с одной стороны, может заявить, что Нахичеван не может быть армянской областью, поскольку у Бузанда нет даже намека на это [5], а с другой - объявить “совершенно не соответствующими реальной истории Армении” [6] прямые сведения других армянских источников, в частности, “Ашхарацуйца” о Нахичеване как одной из областей и городов Армении. Сведения же Корюна о просветительской деятельности Месропа Маштоца по всей Армении, в том числе и в Гохтне, вовсе не означают, по ее мнению, что последний являлся также армянской областью [7] и т. д. Подобные примеры, свидетельствующие об исследовательской недобросовестности и несостоятельности автора, встречаются с завидным постоянством.

Руководствуясь этим методом и своим горячим желанием опровергнуть “оскорбительное” мнение об относительном отставании Алуанка от соседних стран по экономическому и политическому развитию, Ф. Мамедова сочиняет по собственным лекалам воображаемую историю Алуанка. В ее изложениях Алуанк выступает как равнозначная Великой Армении и Иверии, а иногда и превосходящая их страна.

В системе фальсификаций Ф. Мамедовой исходное место занимает точка зрения о том, что до VIII в. Алуанк являлся централизованным государством с незыблемыми границами. Не считаясь с тем, что из-за установления марзпанства и возникновения на его бывшей территории ряда самостоятельных образований Алуанское государство безвозвратно было упразднено, она в лице Миhранидских князей видит ту княжескую династию, которая в Алуанке стала, якобы, безусловным продолжателем традиций царской власти.

Особое место в системе фальсификаций Ф. Мамедовой занимает раздел, относящийся к албанской письменности и литературе. Ей не нравится называть создателем алуанскоого алфавита Месропа Маштоца, и с этой целью она, игнорируя известные сообщения Корюна и Хоренаци о его создании [8], отводит Маштоцу лишь роль реставратора и преобразователя [9]. “Патриотические” эмоции Ф. Мамедовой становятся более бурными, когда речь заходит о литературе Алуанка. Она считает своим обязательным долгом любыми способами добыть литературу для алуанцев и, отнюдь не смущаясь тем, что таковой попросту нет, берет “образцы” этой литературы из рукописного наследия армянского народа, без малейших угрызений совести объявляя их алуанскими, а их авторов – алуанскими летописцами.

Жертвами подобной инсинуации стали армянские историки Мовсес Каланкатуаци, Киракос Гандзакеци и Ванакан Вардапет, поэт Давтак Кертох, основоположники армянского письменного законодательства авторы “Судебников” Давид Алавкаорди и Мхитар Гош, а согласно последней работе, также Смбат Спарапет, hЭтум Патмич, Степаннос Орбелян (по Ф. Мамедовой – Орбели), Григор Магакия, общественно-политические деятели Сахл абн Сумбат, Есайи Абу Мусе, Киликийский князь Ошин, Есаи hАсан-Джалалян, проповедник Шемахинской церкви Макар Бархутарянц [10], а их произведения, наряду с канонами Алуэнского и Партавского соборов, нарекает образцами алуанской литературы, трансформировавшимися в армянские, и силой “армянской традиции” присвоенные армянами. По ее мнению этот процесс наглядно прослеживается в труде “албанского историка” XIX в. Макара Бархутарянца “Арцах”.

Чтобы обосновать сказанное, она приводит строки проповедника, который пишет, что в Арцахе «Еще в 1828 г. по свидетельству очевидцев, эти монастыри были обитаемы и в цветущем состоянии... После прекращения Агванского католикосата, т. е. после 1828 г. монастыри постепенно начали хиреть, лишаться монашеских групп, и оставались без присмотра, по большей части стали разрушаться” [11], приводит она, добавив еще две цитаты подобного содержания [12]. Но каким образом эти выдержки приводят к желаемым для нее умозаключениям, так и остается неясным. Между тем, М. Бархутарянц, в отличие от Ф. Мамедовой и ее прозелитов, в своих произведениях со всей определенностью выступает как армянин, озабоченный судьбой армянской культуры и истории.

Ф. Мамедова руководствуется лишь тем принципом, что вышеназванные деятели родились и вели свою общественно-политическую деятельность в таких географических местностях, которые будучи исконно армянскими территориями, какое-то время находились или ныне находятся в составе Азербайджана. Ей нет дела до того, что сочинения, на которые она претендует, написаны на древнеармянском языке. Для объяснения этого явления Ф. Мамедова преподносит читателю уже готовую, но совершенно не соответствующую истине причину: “В силу особенностей исторических судеб письменные памятники Албании местного происхождения представлены на древнеармянском языке” [13], не утруждая себя выявить эти “особенности”, ибо ей также известно, что обосновать вымышленные нелепые мотивировки невозможно. Подобным образом она относится также к канонам Алуэнского и Партавского церковных соборов, выдавая их за плод общественно-политической мысли Алуанка.

Лейтмотивом работ Ф. Мамедовой являются попытки всячески умалить роль Великой Армении, что до сих пор не наблюдалось в историографии. По ее мнению, Алуанк не затрагивали войны, происходившие между Римом и Ираном [14], что эта страна, в отличие от Армении, которая “стала фактически провинцией” [15], сохранила свою самостоятельность и даже была более привилегированной. Она скрывает такие факты истории Алуанка, как постоянное присутствие здесь оккупационных римских войск, выдвижение на царский престол Алуанка римских ставленников и другие события.

Приведенные факты, свидетельствующие о римском владычестве в Алуанке, скомканы, потому что они противоречат версиям Ф. Мамедовой, согласно которым Алуанк, в отличие от Армении и Иберии, не был завоеван римлянами [16], и что якобы “Албания была без царской власти всего навсего с 463 по 487 гг.” [17]. Она создает для Алуанка так называемую “чистую”, без каких-либо существенных проблем историю, и при этом заявляет: “Изучение албанских и армянских реалий убеждает в том, что “Великая Армения” как в политическом, так и в географическом понимании никоим образом не связана с судьбой Албании [18]. Подойдя к вопросу таким образом, она обвиняет К. В. Тревер в том, что последняя в своем посвященном истории Алуанка труде “неоправданно много внимания уделяет истории Армении” [19]. Но это неверный метод изучения истории вообще. Раздельное изучение прошлого двух соседствующих стран неизбежно приводит к неточностям и искажениям.

Целая глава работы Ф. Мамедовой посвящена истории алуанской церкви. Здесь автор всячески пытается представить ее как апостольскую, независимую от армянской церкви и первичную по отношению к последней духовную организацию.

К книге Ф. Мамедовой “Политическая история...” приложены карты, на которых, как и следовало ожидать, Алуанк представлен на громадном пространстве в искусственно расширенных пределах, чуть не включая на юго-западе все озеро Севан. Более того, на этих картах показаны даже мнимые сферы влияния Алуанка на севере в III-I вв. до н.э. (карты N 1, 2) и на юге в I-II вв. н.э. (карта N 3). При этом многие географические местности на картах представлены не под их соответствующими эпохе историческими, армянскими наименованиями, а под более поздними, зачастую даже имевшими кратковременное применение тюркскими названиями. Так, озеро Севан, которое в древней и средневековой Армении называлось озеро Гегама или море Гехаркуни, на картах обозначено как озеро Гекча, река Лопнас – Акстафачай, река Тус – Тоузчай, река Гетару – Агричай, Себодж – Карасу, Воротан – Баргушат и т. д.

Ф. Мамедова объявляет себя первым автором этимологии таких социальных терминов, как “хостак”, “аваг”, “кртсер”, “спарапет”, “рамик”, “шинакан”, “алахин” и т. п. Но поступая таким образом, она фактически обирает выдающихся армянских историков Я. Манандяна, Н. Адонца, С. Еремяна, С. Акопяна, Т. Авдалбекяна и других [20], которые в свое время досконально изучили упомянутые термины и дали их обстоятельное толкование. Таким образом, Ф. Мамедова, сама являясь примером научной недобросовестности, принимает позу обиженной добродетели и позволяет себе обвинять других исследователей в плагиате.

Труды Ф. Мамедовой изобилуют множеством других антиисторических и антинаучных положений, в частности, о существовании в I в. н. э. в Алуанке династии Аршакидов, о признании Нахичевана и в целом Сюника алуанскими областями, при этом объявляя их одними из главных областей обитания алуанских племен, с лишением их своего исконного армянского населения, причисление утийцев, гардманцев, цавдейцев к алуанским племенам, о мнимом существовании отдельных сюникского и арцахского языков, о культурном наследии “1000-летнего Албанского государства, а также культурное наследие поздних албан – пяти албанских меликств и остальных албан” [21] и многих подобных казусов. Они многочисленны и определенная их часть уже получила достойную оценку в исторической литературе [22]. В заключении книги “Политическая история…”, Ф. Мамедова пишет, что ее книга “является попыткой всестороннего исследования вопросов по истории Албании…” [23], однако это скорее “попытка всестороннего искажения вопросов по истории Албании”, и эта поправка действительно соответствует целям и содержанию монографии.

Азербайджанские власти, которые взяли на вооружение политику взращивания ненависти по отношению к армянскому народу, ведомые желанием присвоить чужие территории, и сегодня провозглашают, что именно мусульмане возвели «Иреван» (Ереван-Г.С.). То, что Ереванское и Нахичеванское ханства являлись армянскими территориями было прекрасно известно российскому императору Николаю I, который своим манифестом от 28 марта 1828г. присоединив их к России по самоназванию истинных хозяев этих земель - армян, назвал «Армянской областью», что вызывает сегодня возмущение в Азербайджане.

Безудержное воображение азербайджанских авторов породило еще одну нелепую фантазию, согласно которой Кафедральный Собор Святого Эзмиадзина в древности являлся албанским, назывался «Уч-Килсйа» или « Уч-Миадзин » и лишь впоследствии армяне, объявив собор армянским и исказив его название, нарекли монастырский комплекс « Эчмиадзин». Автором этой и других подобных нелепиц является руководитель администрации президента Азербайджанской Республики, академик НАН Рамиз Мехтиев Энвер-оглы, который презентовал их читателю в изданном совсем недавно своем «сочинении» [24].

Его сочинение, как и следовало ожидать, уже удостоилось соответствующего резонанса со стороны армянских историков [25], так что считаем излишним вновь обратиться к искажениям его автора. А что касается суждений Р. Мехтиева в отношении Арцаха, которые сводятся к тому, что Арцах представляет из себя албанскую область (следовательно азербайджанскую – Г. С.), край был населен албанцами, говорящими на своем (каком? - Г. С.) языке и, наконец, армяне здесь являются исключительно пришлым элементом и т. д., то советуем ему и его коллегам вновь перечитать вышеизложенные страницы настоящей публикации, об Арцахе и его политической истории.  

Список литературы:

1. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны. Книга охватывает длительный период времени – с III в. до н. э. – по XIX в. н. э. и посвящена политико-социальноэкономической истории с III в. до н. э. – по VIII в. н. э., представляя собой совокупное изложение прежних работ автора и других аспектов истории IX-XIX вв., по выражению автора, “поздних албанов”, под этим термином подразумевая всех подряд жителей Утик-Арцаха. В целом она является дополненной и более углубленной фальсификаторской работой, которыми вообще отличаются сочинения Ф. Мамедовой.
2. Термин впервые используется по отношению к Азербайджану. Он вымышлен, чтобы создать представление, равносильное понятию “историческая Армения”.
3. Ф. Мамедова, Политическая история ... Кавказской Албании.
4. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 10.
5. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 112.
6. Там же, с. 109
7. Там же, с. 113
8. Корюн, с. 146, Хоренци, с. 194.
9. Ф. Мамедова, Политическая история… Албании, с. 6-7 и сл.
10. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 69 и сл.
11. Бархударянц М., Арцах, с. 8. Перевод с армянского Ф. Мамедовой.
12. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 123.
13. Ф. Мамедова, Политическая история... Албании, с. 5.
14. Там же, с. 57
15. Там же, с. 59
16. Там же, с. 122-123 и сл
17. Там же, с. 57
18. Там же, с. 56
19. Там же, с. 63
20. Я. Манандян, Феодализм в древней Армении, Труды, т. 4, Ереван, 1981, с. 187-436; Его же, Заметки о положении шинаканов древней Армении в эпоху марзбанства, Там же, с. 11-12; Т. Авдалбекян, Хас, сак и баж, Арменоведческие исследования, Ереван, 1969, с. 362-413; С. Акопян, История армянского крестьянства, т. 1, Ереван, 1957, т. 2, Ереван, 1964; Его же, Царрайи-алахины-рабы и их социально-экономическое положение в средневековой Армении, ИФЖ, 1962, N 1, с. 124-138 (все на арм. яз.); Н. Адонц, Армения в эпоху Юстиниана, Ереван, 1971; С. Т. Еремян, Основные черты общественного строя Армении в эллинистическую эпоху, Известия АН Арм. ССР, 1948, N 11, с. 33-73; Его же, О рабстве и рабовладении в древней Армении, ВДИ, 1950, N 1, с. 12-26; Его же, Опыт периодизации истории Армении феодальной эпохи, ВИ, 1951, N 7, с. 52-73; Его же, Экономика и социальный строй Албании III-VII вв., Очерки истории СССР III-IX вв., с. 303-310.
21. Ф. Мамедова, Кавказская Албания и албаны, с. 3.
22. Б. Арутюнян, Когда отсутствует научная добросовестность, ВОН, 1987, N 7, с. 33-56; А. А. Акопян, П. М. Мурадян, К. Н. Юзбашян, К изучению истории Кавказской Албании, ИФЖ, 1987, N 3, с. 166-189; Г. С. Свазян, Пример использования исторической науки в экспансивных целях, ВЕУ, N 2, с. 46-56. А. В. Мушегян, Псевдоалбанская литература и ее апологеты, ВОН, 1989, N 8, с. 16-33.
23. Ф. Мамедова, Политическая история..., с. 240.
24. Мехтиев Рамиз Энвер огли, Горис-2010: сезон театра абсурда. http://www.Trend.az. 29.10.2010.
25. Арутюнян Б., Фальсификация на государственном уровне, ВЭМ, 2010, 4, Шахназарян А. И., Вызов науке/ Вновь о “шедевре” Рамиза Мехтиева, ВЭМ, 2011, 2, с. 164-182 (на арм. яз.).

Предыдущие материалы:

Генрих Свазян: Термин «Алуанк» возник в Армении, в армянской среде и в основе его лежит армянское слово (Часть 1) 

Генрих Свазян: Античные авторы четко зафиксировали принадлежность Арцаха (Карабаха) и Утика Армении (Часть 2)

Генрих Свазян: Экономически и политически Утик и Арцах были более развиты, чем Алуанское марзпанство (Часть 3)

Генрих Свазян: Азербайджанские историки объявляли «алуанцами» армянских авторов и князей (Часть 4)