Ваш надежный источник

В отношении возможной модернизации нынешней политической системы Ирана и внешнеполитической линии президента ИРИ Хасана Роухани накопилось значительное количество различных домыслов и спекуляций. Одни из них специально направлены на дискредитацию «революционного» характера Исламского государства. Другие же – результат элементарного незнания. Возможно, наиболее распространенный пропагандистский шаблон – это якобы разделение политического класса в нынешнем Иране на «консерваторов» и «либералов». На самом деле это не совсем так, а вернее это даже совсем не так. Кроме того, все чаще можно слышать рассуждения о проамериканском крене внешней политики ИРИ. Об этом говорится в аналитической статье Владимира Ефимова, опубликованной на сайте Iran.ru.

Далее материал приводим без сокращений и изменений.

Особенности иранской элиты

История успеха Ирана после исламской революции 1979 года обусловлена тем, что достаточно жесткая консолидированность элиты ИРИ вокруг базовых принципов парадоксальным образом не препятствует, а, наоборот, способствует интеллектуальной и политической борьбе в иранском обществе. Вопрос на самом деле не в остроте столкновений конкретных политических деятелей. К примеру, каждый раз выборы президента ИРИ приводят к формированию специфической политической культуры Исламской республики. Это всегда знаменует завершение важных и взаимосвязанных циклических процессов внутри правящего класса ИРИ накануне нового политического цикла. Во-первых, осуществляется комплексный, широкомасштабный анализ внешней и внутренней государственной стратегии за прошедшее время. Во-вторых, происходит очередной раунд согласования интересов различных влиятельных политических сил и центров влияния – различных групп высшего шиитского духовенства, Корпуса стражей исламской революции, остальных силовых структур, ключевых экономических институтов и прочее. Но в центре всех этих сложных открытых и конфиденциальных внутриэлитных процессов находится ключевая фигура Рахбара – духовного лидера страны, который собственно и гарантирует устойчивый баланс, динамичную координацию всей политической структуры нынешнего Ирана.

Исключительный статус в системе принятия решений в ИРИ нынешнего рахбара аятоллы Али Хаменеи определяется двумя обстоятельствами. Во-первых, рахбар – это высший арбитр, и по своему политическому статусу, и по своему моральному авторитету в обществе, во взаимоотношениях между институциональными и элитными центрами в стране. И, во-вторых, именно духовный лидер отвечает в рамках данной политической системы за окончательное формулирование и реализацию общей государственной линии в предстоящий период. Кроме того, по своим личностным качествам аятолла Али Хаменеи принадлежит к числу очень редких сегодня мировых лидеров, которые обладают действительно стратегическим мышлением. Соответственно, любой избранный президент в Исламской Республике Иран как представитель коалиции определенных политических сил в стране не является реальным главой государства как такового. Фактически он лишь возглавляет систему исполнительной власти в Иране. В этом статусе президент ИРИ ответственен за проведение согласованной с высшим иранским истеблишментом внутренней и внешней политики. Но безусловным гарантом всей этой политической модели является именно духовный лидер.

Особый статус духовного лидера Ирана

У Рахбара есть многочисленные возможности для контроля за политической и общественной жизнью – как формальные (назначение членов ряда государственных институтов), так и морально-религиозные. Например, духовный лидер напрямую назначает часть членов Наблюдательного совета, который определяет финальный список кандидатов в президенты. Когда президент Хатами в середине 90-х годов посчитал, что с США надо договариваться, так как в Вашингтоне закончилась борьба относительно того, какой линии нужно придерживаться по Тегерану, выразителем противоположной линии стал рахбар – аятолла Хаменеи, который считал, что внутренняя борьба в высшем американском истеблишменте по поводу отношений с ИРИ не закончилась и будет продолжаться. И в этой ситуации, по его мнению, продемонстрировать свою готовность к переговорам и компромиссам означало показать свою стратегическую слабость. Последующие события показали, что именно Хаменеи оказался прав. А совсем недавно властолюбие Ахмадинежада, формирование им собственной властной группы, противостоящей другим, его стремление игнорировать точку зрения других элитных групп, в том числе самого рахбара, его попытка сформировать собственные правила политической игры вновь резко обострили ситуацию внутри иранского истеблишмента. Поэтому закономерно, что ставленник Ахмадинежада Машаи был исключен из списка кандидатов, участвующих в президентской гонке. Стало ясно, что кто бы ни стал новым президентом ИРИ в 2013 году, это будет политик, который существенно будет отличаться и от Хатами, и от Ахмадинежада. И самая главная причина заключается в том, что Исламская Республика Иран сегодня это уже совсем другая страна, нежели была в 1997 году и даже в 2005 году. Сегодняшний Иран – это фактически единственная региональная супердержава в зоне Ближнего и Среднего Востока. Тегеран это убедительно доказал, поскольку оказался способным эффективно противостоять США в течение более тридцати лет. Как наиболее влиятельная сила в регионе, ИРИ способна формировать и укреплять свою сферу регионального влияния. Более того, как показывают нынешние события в Сирии и Ирака, Тегеран способен изменять региональный баланс сил в свою пользу, даже в казалось бы самых неблагоприятных условиях. Более того, Исламская Республика Иран имеет влиятельных глобальных партнеров в лице России и Китая, поскольку к такому партнерству подталкивают их взаимные стратегические интересы.

Почему налицо признаки улучшения американо-иранских отношений?

Почему же многие сделали вывод о том, что новый президент Роухани является проводником проамериканской линии? Ведь духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи, трезво оценивающий происходящие события в регионе, согласился с его кандидатурой на пост президента, лояльного к Западу, который одержал уверенную победу. Дело в том, что несмотря на свою военную и экономическую мощь, Иран пока не способен адекватно отвечать на растущую мощь и амбиции арабского мира, прежде всего военно-политической группировки в лице ССАГПЗ, в регионе. При этом Тегеран также понимает, что в случае падения режима Асада будет обезглавлена и «Хизболла» − очень важный союзник в стремительно меняющемся регионе. В свою очередь, США также осознали всю опасность втягивания в авантюры Катара и Саудовской Аравии. Высокопоставленным лицам на Капитолийском холме приходилось искать адекватный ответ на вопрос: «Почему мы поддерживаем Аль-Каиду и другие террористические группы в Сирии?». Более того, летом с.г. на севере Сирии и на севере и в центре Ирака серьезно укрепились позиции террористической группировки «Исламское государство Ирака и Леванта».

С геополитической точки зрения США также невыгодно чрезмерное усиление арабского фактора на Ближнем Востоке. Для поддержания баланса сил необходимо найти потенциального партнера, коим может стать именно Иран. В данном контексте стороны пытаются найти решение по проблеме разработки ядерного оружия. Сегодня для Тегерана самая главная задача – не допустить усиления Саудовской Аравии, Катара и радикальных суннитских групп, и для решения этой задачи Хаменеи готов идти на уступки. В свою очередь США готовы снять санкции против Ирана. Так, госсекретарь США Джон Керри недавно заявил: «Решение о снятии международных санкций, действующих в отношении Ирана, может быть принято в течение нескольких месяцев, но при условии, что Тегеран пойдет на сотрудничество и откроет доступ на все объекты своей ядерной программы международным инспекциям. Существует вероятность, что такая договоренность будет достигнута гораздо раньше. Всё зависит от открытости и готовности Ирана». При этом сближение с Ираном позволит США значительно ослабить позиции России (сведя на нет все достижения по Сирии) не только на Ближнем Востоке, но и на Южном Кавказе и Каспии. В свою очередь для Ирана сближение с США означает определенное ослабление позиций не только арабского мира и Турции, но и Израиля. Неудивительно, что в Тель-Авиве весьма негативно восприняли диалог между Вашингтоном и Тегераном.

Обама не хочет конфликтовать с Ираном и ядерное оружие его тоже мало волнует: по большому счету, оно Америке не страшно. Он прекрасно понимает, что иранская, индийская, пакистанская, какая угодно атомная бомба против Америки направлена не будет, а отношения этих стран с соседями − это их проблемы, − полагают многие эксперты. Зато США и Иран могли бы сотрудничать против радикальных суннитских групп. 16 июня с.г. президент Ирана Хасан Роухани в своем выступлении относительно активизации террористов из организации «Исламское государство Ирака и Леванта» отметил, что Иран готов сотрудничать с США в борьбе против радикальных суннитских групп. «Все страны должны принять участие в совместной борьбе с терроризмом. Мы можем работать вместе с американцами над тем, чтобы покончить с беспорядком на Ближнем Востоке», − подчеркнул иранский президент.

Госсекретарь США Джон Керри и его иранский коллега Джавад Зариф на словах уверены в том, что Соединенные Штаты и Иран готовы в кратчайшие сроки согласовать оставшиеся пункты и подписать окончательное соглашение. Действительно, пять новых раундов переговоров «Шестёрки» по иранской ядерной программе, которые начались в ноябре 2013 года в Женеве и закончились в июне в Вене, стали настоящим достижением для американской и иранской дипломатии. И, несмотря на то, что пакет санкций от 2012 года еще не отменен, Белый Дом закрывает глаза на отдельные крупные сделки иранских, американских и европейских компаний. Более того, после отмены отдельных санкций Иран увеличил доходы от нефти на $10 млрд.

В целом, окончательное соглашение с Ираном и снятие всех санкций даст мощный стимул для иранской экономики. Так, Тегеран получит доступ примерно к $100 млрд., замороженным в иностранных банках, а также миллиардные доходы за экспорт нефти. В то же время страны ЕС заинтересованы не только в получении иранских углеводородов, что позволит снизить газовую зависимость от России, но и готовы начать широкие инвестиционные проекты в Иране. В развитии альтернативного для Европы «трубопровода» заинтересована и Америка. Высокопоставленные иранские чиновники многократно заявляли, что Тегеран готов поставлять в Европу нефть и газ в необходимых объемах.

Цели Обамы

Экономическая выгода понятна, но встает вопрос: «Почему администрация Обамы, которая более года вела с Тегераном тайные переговоры, форсирует подписание окончательного соглашения с Ираном?» Осенью текущего года в Америке пройдут промежуточные выборы в Конгресс. «Центр ответственной политики» по состоянию на сегодняшний день предрекает Республиканской партии победу в обеих палатах Конгресса с 80% вероятностью. В данном контексте президенту Обаме необходимо завершить сделку с Ираном до промежуточных выборов, чтобы не позволить потенциальному республиканскому большинству принять новый пакет санкций, что сведет к нулю все достигнутые соглашения. С другой стороны, даже если республиканцы не станут предпринимать шаги по введению санкций, инициатива перейдет из рук администрации к Конгрессу. Вряд ли президент Обама допустит, чтобы столь важное достижение, как разрешение конфликта с Ираном вокруг ядерной программы, республиканцы в дальнейшем приписали себе.

Второй фактор – это стремление США поддержать баланс между суннитским и шиитским миром на Ближнем Востоке. В последнее время Саудовская Аравия, будучи главным спонсором «арабской весны», активно способствует развитию радикального политического ислама в регионе. В данном аспекте чрезмерное усиление суннитского фактора ставит под угрозу национальные интересы США и безопасность ее союзников. При этом США не могут всерьез воспринимать гипотезы о сближении Саудовской Аравии и Ирана, которые являются прямыми политико-идеологическими конкурентами Ближнего Востока. И противостояние Эр-Рияда и Тегерана сводится не только к историческим конфликтам персов и арабов, шиитов и суннитов, но в значительной степени основаны на борьбе за геополитическую гегемонию в регионе. Фредерик Каган, американский политолог и советник бывшего директора ЦРУ Дэвида Петреуса, описывая противостояние Ирана и Саудовской Аравии, отмечает: «Противостояние Саудовской Аравии и Ирана сводится и к легитимности каждого из соперников. Исламская Республика оспаривает законность любой монархии и претендует на роль лидера мусульманского мира. А Саудовская Аравия видит в этом угрозу для своей позиции предводителя суннитов и осознает религиозный вызов, брошенный Ираном». Более того, Саудовская Аравия всерьез опасается, что Иран, окрепнув экономически, сможет вести более агрессивную политику. Таким образом, создается ситуация, в которой США должны, с одной стороны, повлиять на проводимую Эр-Риядом политику поддержки исламизации региона, а с другой стороны, Вашингтон должен дать саудовцам гарантии безопасности.

Не стоит, правда, забывать и то, что сделка США с Ираном привела к кризису во взаимоотношениях с Израилем. Для администрации Обамы израильский вопрос не только внешний, но и внутренний. Для США Израиль – своеобразная витрина демократии, находящаяся в окружении враждебного исламского мира. Военная и политическая помощь США – это синоним поддержки фундаментальных ценностей, о которых американские политики говорят каждый день. Во внутриполитическом контексте, как демократы, так и республиканцы должны учитывать фактор израильского лобби, которое является наиболее влиятельным в категории лоббистских групп Америки.

Одним словом, Белый Дом стремится завершить все переговоры с Ираном уже к концу ноября текущего года, чтобы предоставить Израилю гарантии того, что официальный Тегеран не стремится к созданию ядерного оружия. Более того, США придется пресечь поставки иранского оружия в сектор Газа. Но случится ли это – покажет только время. А главное – что в конечном плане скажет президенту Роухани великий аятолла Али Хаменеи.