Ваш надежный источник

В конце 18 века «политические бури», разрушившие некогда значительное состояние семьи армянских меликов Карабаха Атабековых, и прибавившиеся к этому «народные бедствия» – голод и чума – практически опустошили Карабах вообще, а селение Касапет (Кусапат) в частности. Об этом в своем фундаментальном исследовании «Первые добровольцы Карабаха», изданном в 1902 году в Тифлисе, пишет «Нестор истории Кавказа», военный историк, генерал русской армии В. А. Потто, рассказывая о персидско-русской войне и роли представителя армянского меликского рода Вани-юзбаши, своей отчаянной храбростью и преданностью спасшего отряд полковника Карягина от верной гибели.

«Вся страна представляла собой одну громадную развалину, и в равнинах ее, прилегавших к персидским границам, никто не осмеливался даже селиться; там повсюду виднелись только опустевшие села, остатки обширных шелковичных садов, да запущенные и брошенные поля», – пишет он.

Далее автор пишет о том, что после присоединения к Российской Империи Грузии и падения «соседнего с Карабахом ганджинского владения», на очередь встал вопрос о положении хана карабахского Ибрагима. Согласно Потто, не поддавшийся «льстивым речам азиатских владетелей», генерал российской армии Павел Цицианов, требуя «положительных заявлений» из Ганджи (Гянджи) об их дальнейших намерениях, написал карабахскому хану письмо, с требованием  прислать «к нему с приветствием». В противном случае, карабахского хана Ибрагима ждет участь «омывшегося кровью» Джеват-хана. Однако ответ его, по определению Цицианова,  ничего, «кроме обычных уверток его коварной персидской души» не содержал.

В результате, с целью «вознаградить елизаветпольских жителей за их потерю», Цицианов вместе с подполковником Лисаневичем начал осуществлять «репрессалии». Однако кочевники Карабаха, вовремя заметив приближение небольшого русского отряда, угнали в горы все свои стада и табуны. «Тогда предприимчивый Лисаневич обратился к другому способу возмездия. Для увеличения населения Елизаветпольского округа Цицианов всеми мерами привлекал туда земледельцев-армян из Карабаха, достигая в то же время этим способом ослабления производительных сил во владениях Ибрагим-хана. Лисаневич захватил и вывел с собой 250 армянских семей, которые Цицианов приказал поселить в елизаветпольском форштадте», – пишет Потто, отмечая, что в их числе находилась и семья Арютина Атабекова, состоявшая в то время из него самого, его жены и двух женатых сыновей: Вани-юзбаши и Акопа.

Далее, оказавшись между «молотом и наковальней» – Россией и Персией, которую ненавидел пуще России – Ибрагим-хан, принимает условия, согласно которым, трактатом 14 мая 1805 года «Карабах на вечные времена вступил в русское подданство». В связи с этим обстоятельством, переселенные Лисаневичем в Елизаветполь карабахские армяне, усилиями полковника Павла Михайловича Карягина, для «облегчения их положения», смогли вернуться «на свои родные пепелища» в Карабах. Вернулась в Касапет (Кусапат) и семья Арютина Атабекова. Однако там все было расхищено, разграблено, и свидетельствовало о «неисходной бедности, которою судьба грозила этому семейству в будущем».

И по настоянию полковника Карягина, не давшего новым подданным его страны «дойти до разорения», Ибрагим-хана обязали возвратить армянам все, что было у них отобрано. И семья Арютина, получившая во владение свои прежние земли, зажила «спокойно и в полном довольствии, благословляя великодушную защиту русского правительства», пишет Потто, добавляя, что спокойствие в те времена не могло продолжаться долго, и над Карабахом уже собирались новые черные тучи.

«Персияне не могли простить измены Ибрагима, и передовой отряд их армии в числе десяти тысяч под начальством Пир-Кули-хана перешел Аракс, миновав Худаферинский мост, где стоял батальон Лисаневича, и потянулся к Шуше. Лисаневич отступил и заперся в крепости. Он правильно оценил в этом случае важное значение для нас Шуши, где начались уже беспорядки, вспыхнувшие, конечно, не без участия персидской политики, и ясно видел, что при отсутствии войск измена легко могла отворить ворота крепости и впустить персиян», – пишет Потто.

Между тем, Цицианов, не надеясь на помощь Ибрагим-хана и конное татарское ополчение, обратился с воззванием к карабахским армянам: «Неужели вы, армяне Карабаха, доселе славившиеся своею храбростью, сделались женоподобными... Воспримите прежнюю свою храбрость, будьте готовы к победам и покажите, что вы и теперь те же храбрые карабахские армяне, как были прежде страхом для персидской конницы...»

Несмотря на то, что персам удалось опередить Карягина и занять Аскеранскую крепость, заблокировав прохождение русского отряда, и ему пришлось перейти к обороне, выход Карягиным был найден. Вот как об этом пишет Потто: «К счастью, над русским отрядом бодрствовало святое провидение. В отряде Карягина находился один молодой армянин по имени Вани-юзбаши. Этот человек один принес Карягину пользы больше, чем принесло бы ему несколько сот всадников, если бы их и удалось собрать тогда в Карабахе. Исполнилась русская пословица: кинь хлеб и соль назад, а они очутятся впереди. Мы уже знаем, что он в свое время спас семью армянина Арютина-юзбаши Атабекова от разорения. И вот теперь сын этого Арютина, молодой Вани-юзбаши, движимый чувством беспредельной благодарности Карягину, покинул свою семью, явился к нему волонтером, и с этой минуты в полном смысле слова становится спасителем отряда».

Зная всю окрестную местность, Вани-юзбаши  предложил Карягину устроиться на высоком холме. Персияне же, «ободренные малочисленностью отряда», бросились в атаку. Ожесточенные бои к результату не привели, хотя и стоили огромных жертв с обеих сторон. Однако в результате контратаки, находящийся в окружении и отрезанный от воды отряд Карягина, все же одолевает персидское войско, к которому на помощь приходит 30-тысячная армия Аббас-Мирзы.

«Видя безвыходное положение отряда, Вани вызвался тогда доставить письмо Карягина в Шушу, рассчитывая, что Лисаневич даст оттуда какую-либо помощь. Он вышел ночью, осторожно пролез мимо сторожевых персидских караулов, рискуя на каждом шагу своей жизнью», – пишет Потто.

Однако старания Вани оказались безрезультатными, Лисаневич оказался не в состоянии покинуть шушинскую крепость и отряд Карягина остался почти без средств к сопротивлению: менее 150 человек, с истощившимися запасами пороха и сухарей. В отряде началось дезертирство – поручик Лысенко вместе с 50 солдатами бежал к неприятелю. Однако Карягиным было принято решение «защищаться до последней капли крови», пробиться сквозь многочисленного неприятеля и занять «довольно сильную» Шах-Булахскую крепость, которая на тот момент была занята персидским гарнизоном и, следовательно, ее нужно было брать штурмом.

«Идти напролом, – сказал Карягину Вани, нельзя: нас уничтожат без всякой пользы. Доверьтесь мне, я знаю Карабах, как свои пять пальцев, и проведу вас по таким тропам, по которым никто не ходил, и которые потому почти не наблюдаются персиянами». «А пройдет ли там артиллерия?» – спросил Карягин. «Где не пройдет, там мы перенесем ее на руках, — отвечал Вани. –  Я спасу и людей и пушки». Карягин безусловно, доверился молодому армянину, о чем писал в своем письме Цицианову.

Молча следуя за идущим впереди и указывающим путь Вани, отряд Карягина дошел до главного караула, оберегающего большую елизаветпольскую дорогу и благополучно миновал его, добравшись не без приключений до стен Шах-Булаха.

На рассвете, воспользовавшись фактором неожиданности, отряд Карягина начал штурм замка. «Ворота рухнули, и через эту брешь весь отряд устремился в замок. Ужас овладел персиянами. Гарнизон бежал, оставив на месте более тридцати человек убитыми, в числе которых находились два хана. Убит и сам Ифиал-хан, тело которого, брошенное бегущими, осталось в наших руках. Персидский резерв, стоявший в лесу, также поддался панике и не дал помощи», - пишет Потто, добавляя, что далее Карягин  направил Цицианову лаконичное послание: «Крепость мною взята, неприятель из оной прогнан. Ожидаю повеления Вашего сиятельства».

Через пару часов к крепости подошли войска Аббаса-Мирзы. Те, безрезультатно попытавшись овладеть замком штурмом, обложили Шах-Булах, приступив к тесной блокаде. За крепкими и высокими стенами, надежно охранявшими от персидской артиллерии, отряду Карягина, у которого совершенно не оставалось продовольствия, грозил «другой, более опасный враг:  голод, против которого бессильны самые мужественные войска». И тут вновь отряду на выручку пришел Вани Атабеков.

«Наступил голод. «В этой ужасной крайности, – рассказывал впоследствии Ладынский, – истинный в то время наш благодетель, имя которого должно остаться незабвенным всем, бывшим в отряде Карягина, верный наш юзбаша, предложил нам достать сколько будет возможно съестных припасов, а самое главное – взялся известить князя Цицианова о нашем безвыходном положении», – пишет Потто.

Взяв с собой адресованное Карягиным Цицианову письмо, в котором тот подробно описал ситуацию, в которой находится отряд и подробности дислокации и численности персидских войск, Вани-юзбаши пустился в дорогу, взяв курс на свое родное селение Касапет (Кусапат), зная, что там он сможет запастись необходимой провизией для отряда.

Вот как впоследствии он описывал это: «В селении жителей не было, кроме отца моего, брата с их семьями и некоторыми ричпарами (ранчпар – землепашец. – Примеч. ред.): все остальные разбежались из боязни неприятеля. Младшего брата своего Акопа, человека чрезвычайно отважного и смелого, я тотчас послал в Елизаветполь с запиской Карягина, а сам принялся с отцом моим молоть пшеницу и к следующей ночи напек 40 больших хлебов, набрал чесноку и других овощей и к рассвету все это доставил в Шах-Булах. Карягин и Котляревский разделили скудный запас этот между солдатами, взяв для себя порцию, равную со всеми. Первый удачный опыт побудил Карягина послать со мной на следующий день одного офицера и 50 солдат, дабы запастись большим количеством провианта. Мы вышли из крепости ночью, счастливо пробрались мимо осаждающих, не быв ими замеченными, и уже в некотором отдалении от персидского лагеря внезапно наткнулись на конный разъезд. Он был истреблен так, что ни одному человеку не удалось спастись, и мы тотчас же засыпали кровь землей, а тела убитых стащили в овраг и завалили там камнями и кустарником. Мы сделали это для того, чтобы скрыть наше направление. Если бы на следующий день персияне отправили новый разъезд для розыска погибших, то они не нашли бы никаких следов нашей расправы. К рассвету мы были уже в Касапете. Отец мой к этому времени смолол остальную муку. Мы напекли из нее хлебов, накормили солдат, а остальное количество забрали с собой, отправились в развалившуюся крепость Джермук, где, как я узнал, скрывались наши армяне. В Джермуке я купил у них за 60 червонцев, взятых мной у отца, 12 голов рогатого скота, а в окрестных селениях отыскал еще немного вина, фруктов, кислого молока, овощей и два котла. Все это мы навьючили на быков и ночью благополучно возвратились в крепость».

Продолжение следует.

Напомним, что исследование Василия Потто «Первые добровольцы Кaрaбaхa в эпоху водворения русского владычества (мелик Вaни и Акоп-юзбaши Атaбековы)», посвященное истории рода Атабековых, основано на разнообразных источниках, что позволило автору наиболее точно описать историю и образ отважных армянских добровольцев из старинной армянской династии Атaбекянов, а также осветить период вхождения Восточной Армении в состав Российской Империи  и исторические события первой четверти 19 века.