Ваш надежный источник

Азербайджанская историография – лишь одна из составляющих пантюркистской и паназербайджанской идеологий, и для комплексного восприятия всего спектра посягательств на армянские (и не только) земли, необходимо исследовать историю и философию пантюркистских притязаний. Об этом пишет армянский журналист и исследователь Арис Казинян в предисловии к книге «Ереван: С крестом или на кресте», являющейся попыткой фиксации и осмысления чрезвычайно пестрого спектра процессов, прямо или опосредованно слагавших характер развития данной территории, предопределив неизбежность превращения именно Еревана в главный центр Восточной Армении, а позже – в столицу восстановленного армянского государства.

Казинян в своей книге обращается к теме воздействия советской школы историографии на азербайджанскую. «Для понимания вопроса нужно изначально руководствоваться тем фактом, что именно большевики стали конструкторами азербайджанской социалистической нации. Если младотурецкие пантюркистские круги учредили в конце Первой мировой войны Азербайджанскую Демократическую Республику, то большевики – во второй половине тридцатых годов – смоделировали одноименную нацию», - пишет он, отмечая, что особенно важно учитывать, что этот «весьма болезненный» процесс конструирования не в последнюю очередь диктовался внешнеполитическими приоритетами. Такими, как противопоставление азербайджанизма пантюркизму и раздувание пламени пролетарской революции все дальше на юг, вследствие чего исповедовавшее шиизм тюркоговорящее население северных иранских провинций также было «подогнано» под единый социалистический этноним («азербайджанец»).

«С появлением на советской карте принципиально новой нации давнишнее большевистское стремление раздуть пламя пролетарской революции все дальше на юг и присоединить к СССР северные персидские провинции очень удобно вписалось в контекст «необходимости воссоединения расколотой азербайджанской нации в рамках единой республики». Подобная аргументация представлялась тогда в качестве важного механизма для разрешения территориальных вопросов», – пишет он.

«Превращение» в азербайджанцев, согласно Казиняну, происходило по следующей схеме:  в атмосфере ожиданий скорого вторжения Красной Армии в северные иранские провинции изначальный директивный антитюркский азербайджанизм приобретал новые качества и обрекался на трансформацию в антииранский паназербайджанизм, который в своем поступательном движении постепенно отходил от пансоветизма и вовлекался в орбиту пантюркизма (принципиальных отличий в понимании своей исторической миссии в подходах пантюркистов и паназербайджанистов не существовало: первые провозглашали братьями всех тюрков, вторые - считали таковыми тюрков-шиитов, называя их «азербайджанцами».

Весьма показательна речь руководителя Азербайджанской ССР Мирджафара Багирова перед отправкой советской (азербайджанской) агентуры в северные провинции Ирана: «Северная часть Ирана – это Южный Азербайджан. Крупнейшие города Ирана – Казвин, Урмия, Миане, Марага, Тебриз, Ардебил, Салмас, Хой, Энзели и другие – это Родина наших предков. И если хотите знать правду, то и Тегеран – древний азербайджанский город».

«Сопоставим это заявление одного азербайджанского лидера (Мирджафара Багирова) с заявлением другого (Гейдара Алиева): “Территория, называемая сейчас Арменией - это Западный Азербайджан. Это - Иреванский, Гейча, Зангибасарский, Зангезурский махалы – все это было местом проживания азербайджанцев. Я верю в это, верю, что хозяева этой земли – мусульмане, азербайджанцы вернутся туда”», - пишет Казинян, добавляя, что в этом и заключается  «суть паназербайджанизма».

Так, становление советской азербайджанской школы историографии, особенно ее наиболее радикального направления – паназербайджанизма, протекало на рубеже 1930-1940 -х гг. и поддерживалось на союзном уровне. В сороковые годы научные монографии приходилось попросту переписывать, а новые диссертации не принимались вообще, если в них не вскрывалось главное – «единство азербайджанского народа», «стремление его расколотых частей к воссоединению», отмечает Казинян.

«Иосиф Сталин намеревался посредством противопоставления азербайджанизма кемалевскому тюркизму пресечь набиравшую обороты на территории Азербайджанской ССР волну пантюркистских настроений и вместе с тем сформировать «моральные обоснования» для присоединения северных провинций Ирана», - пишет он.

Также в книге цитируется главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии Российской академии наук Виктор Шнирельман, согласно которому, Азербайджан «остро нуждался в своей истории», и с 1940-1941 гг. на историческом факультете АГУ работала кафедра истории Азербайджана и был введен курс истории Азербайджана, в котором «иранский и армянский факторы способствовали быстрой азербайджанизации исторических героев и исторических политических образований на территории Азербайджана».

Сталинская разработка, изначально являвшаяся составляющей пансоветизма – паназербайджанизм, с кончиной «отца народов» отстояла свое право на существование, но уже в качестве звена пантюркизма, с каждым годом настойчивее вставляясь в обозначенные основателями Азербайджанской Демократической Республики  – младотурками и мусаватистами – идеологические рамки.

«Именно тогда и стартовал процесс по вытеснению армянских кадров из государственных учреждений. Параллельно производился набор «перспективных историков», призванных сочинить, описать и внедрить в массовое сознание «национальное прошлое». В 1954 г. поступил на работу в Институт истории АН Азербайджанской ССР в должности старшего научного сотрудника будущий фальсификатор региональной истории и рупор армянофобии Зия Буниятов (до того он специализировался по несколько иной теме – «Итальянский империализм в Африке»)», - пишет Казинян.

Также в книге приводятся воспоминания известного востоковеда Игоря Дьяконова, который делится впечатлениями от общения с азербайджанскими историками, большинство из которых имело к науке «довольно косвенное отношение», являлись «партработниками, брошенные на науку» и занимались «взаимным поеданием». О Буниятове же Дьяконов пишет: «Был один Герой Советского Союза, арабист, прославившийся впоследствии строго научным изданием одного исторического средневекового, не то арабо-, не то ираноязычного исторического источника, из которого, однако, были тщательно устранены все упоминания об армянах».

«Именно этот контингент и призывался «научно обосновать» автохтонность тюрков в регионе и выискивать «доказательства» их решающего вклада в процессе формирования древних государств. Вместе с тем вполне предметно осознавалась ущербность и уязвимость профессионального развития и компетенции последних, почему и приглашались на работу «специалисты из центра». Дьяконов вспоминал, как его самого призывали «доказать азербайджанскую принадлежность» древнеиранского Мидийского царства», - пишет Казинян. 

Также Казинян цитирует замечание декана Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета, член-корреспондента РАН Ивана Стеблин-Каменского, по признанию которого они готовили специалистов «в новообразованных государствах». Однако, «там очень много националистических тенденций, научных фальсификаций». «В их трудах нет объективного взгляда на историю, на ход исторического развития. Подчас – откровенная фальсификация. Например, Низами, памятник которому воздвигнут на Каменноостровском проспекте, объявляется великим азербайджанским поэтом <…> а обосновывают это тем, что он жил на территории нынешнего Азербайджана» - цитирует ученого Казинян.

Относительно указанной проблематики в книге А. Казиняна нашли место замечания Виктора Шнирельмана. «Другим способом преуменьшить присутствие армян в древнем и средневековом Закавказье и умалить их роль является переиздание античных и средневековых источников с купюрами, с заменой термина “Армянское государство” на “Албанское государство” или с иными искажениями оригинальных текстов. В 1960-1990-х гг. в Баку вышло немало таких переизданий первоисточников, чем активно занимался академик Буниятов <…> Самым излюбленным занятием азербайджанских авторов стало переименование средневековых армянских политических деятелей, историков и писателей, живших и творивших в Карабахе, в албан <…> Наиболее влиятельной в Азербайджане книгой, где все это стало принципиальной позицией, была работа З. Буниятова <…> и посвященная событиям арабского времени в Кавказской Албании, которую он прямо именовал Азербайджаном. В этой книге он уже говорил об “армяноязычных авторах”, разумея под ними деятелей раннесредневековой Албании, писавших по-армянски <…>  Буниятов писал о не дошедшей до нас богатой литературе на албанском языке, якобы уничтоженной стараниями арабов и армян. При этом армяне будто бы предварительно перевели албанские рукописи на грабар, сознательно искажая изначальные албанские тексты», - цитирует Виктора Шнирельмана он.

Примечательна в этом контексте траурная речь Гейдара Адиева на второй день после кончины Буниятова, в которой он заявил: «Он был одним из самых выдающихся ученых, одним из самых выдающихся историков и одним из самых выдающихся представителей нашего народа в XX веке. Думаю, что после этого о нем будут говорить еще больше, о нем будут написаны книги, воспоминания <…> Вновь повторяю, это человек, которого наш народ подарил миру в XX веке <…> В науке, в своих поисках он опирался на первоисточники, ссылался на них и использовал их».

Собственно, о Ереване Буниятов писал в своем язвительном обращении к армянам: «Придумали же вы 2750-летие Еревана, хотя даже школьникам известно, что как населенный пункт Ереван (будущая столица азербайджанского ханства) возник в XVI веке!». Таким образом, взращенный именно в советский период этот «пантюркистский колосс научного источниковедения», игнорируя первоисточники, отвергает саму мысль о существовании даже средневекового Еревана, пишет Казинян, отмечая, что подобная политика в отношении Еревана (и армянской государственности в целом) поддерживается ангажированными деятелями и за пределами Азербайджанской Республики. В частности, вовлеченные в данный процесс представители ряда стран, придерживающихся пантюркистских или панисламистских ориентиров.

Продолжение следует.

Напомним, что книга Ариса Казиняна «Ереван: с крестом или на кресте» рассказывает об общественно-политической истории Еревана и ереванской местности (как среды обитания) c периода провозглашения христианства по начало XIX в. В книге, помимо демонстрации основанных на архивных документах и источниках исторических фактов, рассматриваются основополагающие тезисы азербайджанской историографии и пантюркистской идеологии, призванной, фальсифицируя историю как армянского народа, так и народов региона присвоить их историческое, культурное и духовное наследие.