Ваш надежный источник

В начале XVI в. на региональной сцене появился Исмаил Сефеви, деятельность которого ознаменовала новый этап развития политических процессов и оказала немалое воздействие на Ереван.  Об этом пишет армянский журналист и исследователь Арис Казинян в своей книге «Ереван: С крестом или на кресте», являющейся попыткой фиксации и осмысления чрезвычайно пестрого спектра процессов, прямо или опосредованно слагавших характер развития данной территории, предопределив неизбежность превращения именно Еревана в главный центр Восточной Армении, а позже – в столицу восстановленного армянского государства.

По материнской линии, он был сыном православной христианки Марфы, правнуком последнего трапезундского императора Давида Великого Комнина, принявшего в 1463 г. мученическую смерть от османского султана Мехмеда II - завоевателя Константинополя, который в свое время распорядился, чтобы вместе с плененным монархом казнили бы и его трех сыновей.

Отец Исмаила – шейх Хайдар, один из предводителей тюркских кочевых племен, который воевал как с ширваншахами, так и с наследниками своего тестя Узун-Хасана, в первую очередь – падишахом Ак-Коюнлу Якубом, «приказавшим уничтожить весь род Хайдара». «Гибель отца в 1488 г. застала будущего реформатора годовалым беженцем, спасенным в армянском монастыре Ахтамар вместе со старшими братьями», – свидетельствует хроника того времени.

XVI век начался для Еревана с крушения объединения Ак-Коюнлу и провозглашения Исмаилом I Сефевидской империи. Ереван стал частью новой империи и центром расположенного в долине Арарата сефевидского наместничества (беглярбегства или бейлярбейства), называемого в мусульманских источниках «Долиной племени саадлу» (Чухур-Саад).

К войне с Османской империей Исмаил, имевший с османами свои старые «ахтамарские счеты»,  готовился усердно, что и сказалось на Ереване. «Положение города напоминало ситуацию конца VI в., когда после Второго раздела Армении он превратился в приграничное поселение с большим стратегическим весом. Менялись игроки большой политики – место православной Византийской империи заняло Османское суннитское государство, на смену зороастрийскому сасанидскому Ирану пришла шиитская держава тюркских кызылбашей, и лишь Ереван стоял на своем историческом месте», – пишет Казинян, отмечая, что именно приграничное и прифронтовое (как и тысячу лет назад) положение города заставило готовящегося к турецкой войне Исмаила I Сефеви приступить к обустройству стратегически важного бастиона.

В рамках военных приготовлений, в 1500-х гг. шахиншах Исмаил I Сефеви повелел своему визирю Реван Кули-хану начать строительство новой крепости в Ереване, способной не только отражать неприятельские штурмы, но также выдерживать длительные осады на измор. Это предполагало корректировку внутренней инфраструктуры, закладку на территории старой крепости оборонительных, складских и жилых помещений, потайных выходов и прочих фортификационных решений.

«По сообщению хроники, строительные работы велись около семи лет, что указывает на серьезность намерений Исмаила относительно превращения Еревана в важнейшую крепость на северо-западных рубежах шахства. Помимо собственно оборонительных сооружений в Ереване были воздвигнуты светские и культовые здания», – пишет Казинян.

Отличительной чертой времени стало формирование османской историографии, которая описывала, представляла, аргументировала и объясняла те или иные события и явления в контексте официальной политики. В результате, «высвечиваются» и вопросы, связанные с этимологией урбонима, когда средневековые османские, а сегодня уже и азербайджанские авторы город часто называют «Реваном».

Тогда же шах Исмаил распорядился переселить в приграничный Ереван баятское племя, которое появилось в регионе в период завоеваний чингизидов, а в течение последующих веков заняло видное место в переселенческой среде.  Переселение исповедовавших шиизм племен в Ереван ориентировалось и на курс усиления шиитского элемента в стратегически важном регионе, о чем пишет Бакиханов: «Из древних грамот видно, что шах Исмаил переселил из Ирака племя баят частью в Эриван, а частью в Дербенд и Шабран, чтобы усилить местных правителей».

«В таких вот условиях и начинался в ереванской хронике XVI век, ознаменовавший собой новый этап в истории города. Его главной характеристикой стала сама жизнь в условиях постоянной вражды между тюркизированными и тюркскими домами Персии и Османской империи», – отмечает автор. А чередующиеся военные кампании в общей сложности растянулись на 222 года – с 1513 по 1735 гг., – причем за этот период Ереван четырнадцать раз менял свою «официальную прописку», переходя от Персии к Турции и обратно, в среднем, через каждые 16 лет.

В 1554 г. Ереванский поход предприняла армия султана Сулеймана Великолепного, «полностью опустошив и превратив в кучу пепла» как Ширакский регион, через который продвигалось «войско Ислама», так и Ереван.

Непосредственный участник военных действий Ибрахим Печеви, в пафосной форме описывал разграбление Ширакского края османским войском: 19 июля войско вошло в Ереван, где «были сожжены и сравнены с землей прекрасные дворцы шаха, его сына, видных ханов и султанов, парки и сады, и особенно великолепный парк Баг-и Султанийе. Во второй половине XVI в. Ереван подвергался и разорениям и неоднократной перестройке, что обуславливалось новыми османо-сефевидскими войнами и занимаемым городом приграничным положением. К тому же он являлся центром расположенного в Араратской равнине беглярбекства.

Между тем, в период османо-персидских кампаний середины XVI в. определенные слои армянского общества стали вынашивать планы по восстановлению независимой государственности, предположительно со столицей именно в Ереване. Это весьма значительный момент армянской истории; достаточно отметить уже одно то, что в течение предшествующих трех веков подобных амбиций национальная элита не проявляла. «Пассивность» обуславливалась осознанием безнадежности положения, отсутствием благоприятствующих тенденций в мировой политике, отмечает Казинян.

«В 1547 г. в Эчмиадзине был созван тайный совет с участием высших сановников Церкви и араратских меликов (в их числе – представителей потомственных ереванских семей). На собрании получила одобрение программа действий «Заклинание хозяев Армении» - по налаживанию стратегического сотрудничества с Католической церковью «во имя спасения и сохранения всего христианства». Программа рассчитывала на поддержку Венецианской республикой борьбы восточных христиан против мусульманских правителей (в документе фигурировало также «Обращение к Венецианскому Дожу»).

Было принято решение о делегировании армянской миссии  под руководством Католикоса Степаноса V в итальянские республики и Рим», – пишет Казинян. Миссия провела встречи с Венецианским Дожем Франческой Донато, а позже представила «Заклинание…» также и Папе Павлу III. Армяне очень рассчитывали на понтифика, слывшего пастырем просвещенным (неспроста именно ему Николай Коперник безбоязненно подарил свой «еретический» труд об обращениях небесных сфер). Делегация пробыла на Апеннинском полуострове около года, причем Папа несколько раз принимал Католикоса Степаноса V. Тем не менее, скорая кончина Павла III не позволила сторонам прийти к какой-либо конкретной договоренности.

Новым понтифик Юлий III, с которым продолжились переговоры, поставил традиционное католическое условие: безоговорочно признать верховенство Рима, и лишь после приступить к предметному диалогу. Степанос V вынужденно зачитал Обращение о подчиненном положении Армянской Апостольской Церкви, чем вполне удовлетворил тщеславие Папы. По крайней мере, 25 апреля 1550 г. Юлий III направил письма на имя германского императора Карла V и польского короля Сигизмунда II Августа с наказом принять и выслушать армянскую миссию.

«Хотя венские и варшавские переговоры и не привели к конкретному результату, тем не менее, латинские контакты открыли двери перспективам возможного военно-политического сотрудничества между армянской и католической элитами. Эти события не могли не иметь отношения к Еревану именно как к центру Восточной Армении. Предположение о том, что в ходе Эчмиадзинского совета Ереван рассматривался в качестве будущей столицы возрожденного армянского государства, представляется сколь смелой, столь и обоснованной», – пишет Казинян.

Однако Османы и Сефевиды узнали о «латинских контактах» армян, виду чего сразу после раздела армянских территорий в 1555 г. предприняли определенные шаги, свидетельствующие как раз в пользу их отнюдь немалой осведомленности. «В целях пресечения дальнейших переговоров между представителями армянского освободительного движения и западно-христианскими вельможами и сановниками шах Тахмасп I в 1557 г. пожаловал Эчмиадзинскому престолу епархии – Гандзакскую, Партавскую, Нахиджеванскую, Лорийскую, Гехаргунийскую, Капанскую, Хойскую, Салмастскую и Закамскую. Показательно, что точно такую же уступку (причем одновременно) позволил себе османский султан Сулейман Великолепный, оповестивший (специальным письмом) Степаноса V о личном распоряжении передать Первопрестольному Эчмиадзину епархии уже на «своей части» Армении: Васпураканскую, Багешскую, Амидскую, Арчешскую, Мушскую и Хлатскую.

Таким образом, в течение первых двух лет после очередного передела армянских земель Эчмиадзинскому престолу были возвращены пятнадцать епархий: беспрецедентная щедрость, свидетельствующая, впрочем, о степени настороженности мусульман по факту проведения армяно-латинских переговоров, об ощущении ими реальной угрозы в связи с проектом (пусть даже достаточно сырым) по восстановлению независимой христианской государственности», – пишет Казинян.

В XVI веке армянское духовенство видело какие-то реальные перспективы восстановления независимой государственности при поддержке Римской католической церкви. Во всяком случае, весной 1562 г. Степанос V организовал новое собрание с участием многочисленных делегатов как из восточно-армянских, так и западно-армянских земель. Был составлен новый документ относительно механизмов избавления армян от османского и кызылбашского владычества, а также принято решение о возобновлении переговоров с католиками, равно как и делегировании к новому Папе Пию IV дипломатической миссии. Контакты прослеживаются и в последующие годы.

Но с приходом на сефевидский престол «развратного и слабодушного» сына шахиншаха Тахмаспа Мухаммада Худабенде, новый османский султан Мурад III в 1578 г. выступил против «трусливого и нерадивого в делах войны, подслеповатого и распутного» шахиншаха. «Двенадцатый султан Османской империи намеревался окончательно разобраться с Сефевидами и параллельно разрубить узел армянских противоречий (обнажившийся в ракурсе переговоров с католиками, проектов по восстановлению государственности и ростом «ереванских амбиций»)», – пишет Казинян. 

Продолжение следует.

Напомним, что книга Ариса Казиняна «Ереван: с крестом или на кресте» рассказывает об общественно-политической истории Еревана и ереванской местности (как среды обитания) с периода провозглашения христианства по начало XIX в. В книге, помимо демонстрации основанных на архивных документах и источниках исторических фактов, рассматриваются основополагающие тезисы азербайджанской историографии и пантюркистской идеологии, призванной, фальсифицируя историю, как армянского народа, так и народов региона, присвоить их историческое, культурное и духовное наследие.