Ваш надежный источник

Полусуверенный статус Ереванского ханства позволял сардару проводить «свою политику», сводившуюся к окончательному вытеснению армян с территории города и наместничества. Армянское духовенство и сами горожане облагались налогами, объемы и частота выплаты которых уже не регулировались Зендской метрополией, оттого они приобретали еще более циничные формы. Об этом пишет армянский журналист и исследователь Арис Казинян в своей книге «Ереван: С крестом или на кресте», являющейся попыткой фиксации и осмысления чрезвычайно пестрого спектра процессов, прямо или опосредованно слагавших характер развития данной территории, предопределив неизбежность превращения именно Еревана в главный центр Восточной Армении, а позже – в столицу восстановленного армянского государства.

Вот как передает атмосферу того времени Симеон Ереванци, ставший впоследствии с 1763 по 1780 гг. Католикосом всех армян, в своей книге «Джамбр»: «Через несколько дней после своего помазания Католикос Акоп в сопровождении эчмиадзинских монахов отправился в Ереван к хану с подарками. Но хан его не принял, велев передать, что «подарков недостаточно». В январе Акоп был вынужден отправиться в Ереван ввиду новых требований хана, настаивавшего на вторичной уплате налога, будто бы им не полученного. Наступил февраль. Теперь хан пожаловал в Эчмиадзин с многочисленной свитой и войском, провел там несколько дней, причем в течение всего времени монастырь должен был содержать и кормить всех его людей. Перед отъездом хана Акоп вновь преподнес ему подарок, который, однако, последний не принял, прислав католикосу список всех своих приближенных и распорядившись дать сперва им перечисленные в списке подарки, а лишь после этого сделать преподношение ему самому. Все это, конечно, очень дорого обошлось монастырю.

В марте, когда стал приближаться день мусульманского праздника байрам, хан Еревана потребовал через своего посланца, чтобы Католикос подарил ему к празднику хорасанский ковер. Несмотря на то, что последнему показали несколько ковров, но они ему не понравились, и он, продолжая сидеть в монастыре, стал наносить большой вред св. престолу. Пришлось раздобыть ковер на стороне. Ковер этот, вместе с другими ценными подарками, преподнесли хану в день байрама. На пасху хан сам явился в Эчмиадзин, чтобы поздравить Католикоса с праздником и преподнес ему пояс, посох и сладости. Но как оказалось, этот визит был лишь предлогом для новых вымогательств, так как Католикос вынужден был “отблагодарить” его новыми и еще более щедрыми подарками. В мае распространился слух о походе на Ереван хана Тавриза Фатали. Все жители окрестных деревень и эчмиадзинские монахи во главе с Католикосом вынуждены были отправиться в Ереванскую крепость. Это обошлось им очень дорого, так как хан соответствующим образом использовал это обстоятельство».

В результате подобная ситуация вынудила Католикоса Акопа V Шамахеци обратиться за поддержкой к императрице Елизавете Петровне и грузинским царям - Теймуразу II и Ираклию II, пишет Казинян. Однако, в условиях занимаемой тогда русскими властями жесткой позиции в отношении Армянской Апостольской Церкви подобные обращения являли собой палку о двух концах: с одной стороны, помощь России могла избавить армянское население ханств от тюркского засилья, с другой – императрица упразднила бы (скорее всего) Эчмиадзинский престол, подчинив его Святейшему Правительствующему Синоду Русской Православной Церкви, отмечает он.

Но у Католикоса не было другого выбора, кроме как уповать на помощь извне. В результате, грузинский царь Иракли II отметился рядом удачных походов на Ереван, о чем свидетельствует армянская хроника. Впрочем, вскоре осложнится ситуация уже в самой Грузии, и Ереван останется центром полусуверенного тюркского ханства в составе Персии.

В этот же период Католикос успел отреставрировать Пустынь св. Саргиса в Ереване, пишет Казинян.

«Иерархия ереванской администрации концентрировала почти все должности, наличествующие при шахском дворе. На вершине властной пирамиды восседал сардар ереванский, ступеней ниже – визирь; важнейшими должностями оставались даруха (комендант), хазнадар-ахаси (казначей), сандухтар-ахаси (закупщик), амбардар-ахаси (амбарщик), серафюл-бек (командир  гарнизона), мухасил (судебный и ханский пристав).
Несмотря на внешнюю схожесть иерархической пирамиды власти Ереванского ханства с более ранними формами административного управления, между ними имелось принципиальное отличие: назначение высоких должностей осуществлялось «согласно желанию и воле» сардара, минуя обязательный ранее (в период беглярбекства) момент согласования с шахом (метрополией). Помимо этого, титул и должность сардара передавались уже по наследству, а одобрение шаха носило в большей степени и чаще всего церемониальный (формальный) характер. Таким образом, степень суверенности хана была достаточно высокой», – пишет Казинян.

Далее он описывает Ереван времен сардаров. Связь Ереванской крепости с Внешним городом осуществлялась преимущественно посредством трех старых ворот, полностью реконструированных после Гарнийского землетрясения: «Тебризских» с южной стороны, «Мейданских» – с северной и Мостовых – с западной части, где крепость вплотную подступала к Разданскому ущелью. На противоположной стороне каньона протягивались знаменитые в ханстве сады, именуемые «Сардарскими». По соседству располагался другой садоводческий район -«Далминский», орошавшийся прорубленным еще в период царства Урарту каналом. Противоположные склоны ущелья связывались Красным мостом (по-армянски – «Кармир камурч»).

С восточной стороны к крепости примыкало местечко Кантар с «Большими весами ханства», куда доставлялись привозные товары (ремесленные и сельскохозяйственные) из разных краев ханства, из других регионов Персии, а также из Османской империи (в том числе – западно-армянских земель), Грузии и России. Здесь же купцы сбывали всю продукцию и розничной торговлей не занимались. В Кантаре на площади Главных весов находились наиболее крупные склады, где главный сардарский закупщик (сандухтар-ахаси) и главный весовщик (мизандар) осуществляли торговые операции. «Таким образом, Кантар являлся центром оптовой торговли и хотя располагался за пределами крепостных стен, но оставался неотъемлемой частью ее административной системы», – пишет Казинян.

Северо-восточнее Кантара, в считанных метрах от него располагалась Базарная (Торговая) площадь, занимавшая территорию нынешней площади Республики, где развивалась розничная торговля, и были установлены так называемые «Малые весы» («мизан») и располагались магазинчики, ремесленные лавки, складские помещения, чайханы.

«Приезжие купцы, как правило, не задерживались в городе более двух-трех дней и останавливались в караван-сараях, большинство которых размещалось в торговой части города, по периметру рынков. Известными были Хаджиалийский,  Гюрджийский (Грузинский), Джугийский (Джульфинский), Тахирский, Зарапский, Сулуйский, Зарабиханский, Овшарский и Сусский караван-сараи. Постоялый двор имелся и в Дава Ятахе, где располагались и стойла для вьючного скота (караванных верблюдов, лошадей, мулов)», – пишет Казинян. 

В городе также функционировал рынок подержанных вещей (типа барахолки, блошиного рынка) – Залханский, и рынок рабочей силы – Файлабазар. Расположенный по соседству с Ханбахским рынком, Файлабазар являлся примитивной «биржей труда», где наемные работники (файла) предлагали свои универсальные услуги.

Продолжение следует.

Напомним, что книга Ариса Казиняна «Ереван: с крестом или на кресте» рассказывает об общественно-политической истории Еревана и ереванской местности (как среды обитания) c периода провозглашения христианства по начало XIX в. В книге помимо демонстрации основанных на архивных документах и источниках исторических фактов, рассматриваются основополагающие тезисы азербайджанской историографии и пантюркистской идеологии, призванной, фальсифицируя историю, как армянского народа, так и народов региона, присвоить их историческое, культурное и духовное наследие.