Ваш надежный источник

В Астане 8 ноября прошла сессия Совета коллективной безопасности ОДКБ, на которой главы государств-членов Организации условились принять окончательное решение о том, кто займет пост генсека ОДКБ, 6 декабря в Санкт-Петербурге. Представитель Армении Юрий Хачатуров, занимавший ранее пост генсека ОДКБ, по инициативе армянской стороны был освобожден от должности, исполняющим обязанности стал его заместитель Валерий Семериков.

Согласно Уставу Организации, Генеральный секретарь назначается решением Совета сроком на три года по представлению СМИД из числа граждан государств – членов. Кандидатуры страны-участницы представляют на ротационной основе, в порядке русского алфавита. Следует отметить, что регулировка касательно ротационной основы в устав ОДКБ была внесена лишь в 2015 году. А до этого, с 2003 по 2017 годы, генсеком ОДКБ был представитель РФ – Николай Бордюжа.

Вопрос замены Юрия Хачатурова вызвал серьезные общественные дебаты как в Армении, так и в других государствах-членах ОДКБ. Проблема в Армении рассматривается не только в рамках деятельности ОДКБ, но также связывается с внутриполитическими развитиями, внешнеполитическими ориентациями и эффективностью работы действующего правительства. Подобная острота вопроса и развивающиеся вокруг него обсуждения могут объясняться несколькими обстоятельствами, включая  внутриполитическую ситуацию в Армении, прекращение полномочий Хачатурова в связи с делом о событиях 1 марта 2008 года, позиции сторон в армяно-российских отношениях, значение ОДКБ в системе безопасности Армении, неполноценное восприятие доверия между Арменией и союзниками по линии ОДКБ и пр..

Вообще, для чего какой-то стране нужно, чтобы ее гражданин занимал высшую должность в бюрократии какой-либо Организации? Ответ: престиж, определенное влияние в этих структурах, предполагаемый высокий уровень доступа к информации, одним словом – дополнительный рычаг для представления страны и ее интересов.

А вот в какой степени представители Армении на постах генсека ОДКБ и председателя Коллегии ЕЭК осуществили эти цели, может служить предметом для обсуждения, ответ же однозначным не будет, что, в первую очередь, обусловлено, особенностями этих структур и их значением в восприятии общества.

Общеизвестно, что абсолютное верховенство в обеих структурах принадлежит России, и введение этого принципа ротации является попыткой показать формальное равенство государств. Кто бы ни занял пост генсека ОДКБ, который, по уставу, является высшим административным должностным лицом Организации, он не может иметь какого-то серьезного влияния на проводимую структурой политику, которую определяют государства-члены – под бдительным взором российской стороны. 

Естественно, другие страны – члены, в том числе Армения, имеют свои ожидания от ОДКБ, что позволяет действовать этой Организации и служить интересам стран - членов, хотя жалобы на неэффективность ОДКБ всегда были почти у всех сторон, в том числе у Армении, которая всегда поднимает вопрос о продаже оружия Азербайджану государствами-членами ОДКБ.

При рассмотрении деятельности ОДКБ иногда создается впечатление, что термин «коллективный» неверно используется в названии Организации, поскольку государства-члены скорее с его помощью пытаются направлять свои двусторонние ожидания с Россией, уделяя меньше внимания проблемам остальных.

Вместе с тем, в нынешней геополитической ситуации ОДКБ остается одним из столпов обеспечения безопасности Армении, и, естественно, было бы предпочтительнее, чтобы наш представитель занял пост Генерального секретаря. Однако действующие власти, по стечению обстоятельств, целесообразным посчитали освобождение от должности Юрия Хачатурова, что по большому счету не вызвало серьезного недовольства внутри Армении, некоторые даже приветствовали этот шаг.

В этом случае уже необходимо быть готовым к «побочному ущербу» от этого шага, к противодействию его негативным последствиям. Важно, чтобы, по крайней мере, этот «опыт» был полезен для лучшей оценки «побочных эффектов» при принятии решений в дальнейшем, управлении общественными ожиданиями и разработке «exit strategy» («стратегии выхода»).