Ваш надежный источник

7-ого декабря 2018 г. Апелляционный суд Армении отклонил жалобы команды адвокатов второго президента РА Роберта Кочаряна и оставил без изменений решение суда первой инстанции от 27-ого июля сего года, в котором говорится, что в отношении Р. Кочаряна в качестве меры пресечения применяется заключение под стражу. Согласно решению, в тот же вечер второй президент РА был задержан и по сей день находится в УИУ «Кентрон» г. Еревана.

Несколько дней назад газета «168 часов» отправил ряд вопросов Роберту Кочаряну. Ниже представляем интервью со вторым президентом РА.

– Одним из самых злободневных вопросов политической повестки дня сегодня остается процесс карабахского урегулирования. Не совсем понятно – идут ли в данный момент переговоры или нет. В то же время, много беспокойств и подозрений по поводу того, что все же готовится некое соглашение по Карабаху, так сказать, за спиной общества. Роберт Седракович, что происходит на Ваш взгляд? И чего можно ждать в ближайшем будущем в плане карабахского урегулирования?

– Переговоры, несомненно, идут, какими бы объяснениями Пашинян не маскировался. Подозрение вызывает даже не сам факт переговоров, а усердие, с которым премьер пытается от них откреститься. Обществу неизвестна позиция властей по карабахскому урегулированию, поскольку она до сих пор не озвучена, и именно это вызывает беспокойство. Как можно вести успешные переговоры без сформулированной позиции? Переговоры – не посиделки, а инструмент закрепления достигнутых успехов. Есть ряд принципиальных положений в карабахском урегулировании, по которым власти должны иметь четкие подходы прежде, чем начинать переговоры.

Очевидно, что Алиев с легкостью переиграл Пашиняна. Лифтовые переговоры в Душанбе фактически похоронили выгодные нам Венские и Санкт-Петербургские соглашения по укреплению мер доверия на линии соприкосновения. А ведь эти соглашения были той ценой, которую Азербайджан заплатил за развязывание апрельской войны, в которой мы потеряли более 100 человек. Не важно, что явилось причиной таких действий премьера – некомпетентность или осознанный выбор. В обоих случаях – это большая ошибка. Армянская сторона породила завышенные ожидания как в Азербайджане, так и у посредников в плане своей готовности к уступкам. И поэтому думаю, что следующие предложения Минской группы будут не из приятных.

– Еще один вопрос по теме. В социальных сетях и в медиа много говорят о том, что Ваш арест тем или иным образом связан с неким готовящимся соглашением по Карабаху. Мол, пока Вы в тюрьме, власти смогут провернуть сделку по этому вопросу. Наверняка знаете об этом из прессы, как и о так называемом «плане Болтона», если он вообще существует. Как по-Вашему, что это – «теория заговора» или же нечто реальное?

– При этой власти ничего исключать нельзя. Так или иначе, я буду мешать любой попытке «сдачи» Карабаха вне зависимости от того, где буду находиться. Уверен, что так будут поступать все, для кого Карабах стал частью армянской идентичности. Кстати, это то, чего нет у премьера и подавляющего большинства его команды. К независимости Карабаха и его военным успехам они не имеют ни малейшего отношения и ненавидят всех, кто за эту победу боролся. Поэтому общество должно контролировать каждый их шаг в карабахском вопросе. Верить противоречивым заявлениям премьера нельзя категорически.

– Долгое время остается открытым вопрос по цене на российский газ. В самом конце прошедшего года премьер заявил, что вопрос принципиально решен – газ для потребителей не подорожает. Однако, как выяснилось потом, переговоры все еще продолжаются. Как Вы думаете – что происходит по этому вопросу на самом деле? И можно ли судить об уровне армяно-российских отношений по тому насколько долго идут эти переговоры и чем они закончатся?

– Вопрос действительно принципиально решен – газ подорожал. Это подорожание все равно прямо или косвенно оплатят армянские потребители, как бы власти не изощрялись представить ситуацию по-другому. Но я не стал бы только этим обстоятельством характеризовать весь комплекс межгосударственных отношений. Власть будет стремиться к хорошим отношениям с Россией, но не по убеждению, а из-за отсутствия более приемлемого для себя выбора. Это приведет к непоследова¬тель-ности, размытости и эклектичности при реализации внешнеполитических задач. Такая ситуация просматривается уже сегодня. Вопрос в том, что мировосприятие у новой команды в Армении и у российской элиты диаметрально разнится, и это все время будет присутствовать в двусторонних отношениях. Мы имеем дело с воспитанниками Сороса, которые, к сожалению, плохо знают и понимают Россию и ее культуру.

– Ознакомились ли Вы с программой правительства? Как Вы ее оцениваете?

– Да, ознакомился. Это программа об отсутствии программы, и говорить о ее революционности с 5%-м ростом экономики просто смешно. Набор лозунгов и пожеланий, которые демонстрируют полную неспособность и неготовность правящей партии брать на себя конкретные амбициозные обязательства по прорывному развитию страны и улучшению качества жизни наших граждан. Это отмечает каждый, кто хоть что-то понимает в экономике. Власть так и не поняла, что «революция» – наихудший бренд из всех возможных брендов для инвестиционной привлекательности страны.

Причина же нищеты не в головах людей, а в убогости мышления правителей. Кстати, конструктивного обсуждения в парламенте, к сожалению, не получилось из-за болезненного восприятия премьером любой критики. Так что – добро пожаловать в новую реальность.

– Чувствуете ли Вы изменение настроений в обществе? И что будет в этом плане происходить дальше на Ваш взгляд?

– Вызванное революционной эйфорией возбуждение масс со всей очевидностью уже сменяется разочарованием от несбывающихся ожиданий. Как известно из социальной психологии, в таких случаях, как правило, эйфория переходит в гнев или апатию. Появляется ощущение обманутости, и люди естественно начинают искать виновных. Обычно ими становятся те, с кем связывались завышенные ожидания и надежды. Так было после президентских выборов 1991 года, и тогда эйфория трансформировалась в гнев против АОД. Как будет развиваться процесс сейчас – покажет время. Вероятнее всего, к осени популярность властей обрушится настолько, что тема их легитимности станет актуальной. Что будет дальше? Похмелье, со всеми ощущениями, которыми это состояние характеризуется.

– В Вашем деле появилось новое обвинение, связанное с показаниями Сильвы Амбарцумян. С чем Вы связываете появление этого обвинения и как прокомментируете его? Ведь оно не имеет никакого отношения к основному обвинению?

– Новое обвинение смахивает на написанный в ССС сценарий для дешевой гротескной комедии, где главным героем является вездесущая дама с подмоченной деловой репутацией. О существовании этой дамы я не имел ни малейшего представления, ровно как и о ее делах. Причем никто из фигурантов этого «дела» никак не подтверждает ее показания-сказки. Думаю, это обвинение власти придумали и пристегнули к делу 1-го марта с тем, чтобы как-то повлиять на утвердившееся в обществе мнение о моем политическом преследовании.

Относительно обвинения в якобы «свержении конституционного строя», повторюсь, что это полная чушь. Из всех 76-и томов обвинения 90% не имеют никакого отношения к статье 300.1 УК, которой, кстати, не существовало в марте 2008 года, а значит ее применить невозможно. К тому же, есть вопрос моей неприкосновенности, поскольку мои действия исходили исключительно из президентских полномочий.

Успел познакомиться с материалами обвинения и не нашел ничего, что можно было бы хоть как-то инкриминировать мне, Микаэлу Арутюняну, Сейрану Оганяну или Юрию Хачатурову. Люди, заказавшие и состряпавшие это «уголовное дело», совершают тяжкое преступление и несомненно будут наказаны. Правосудием во все происходящем даже не пахнет. Это классическая политическая вендетта.

– Как Вы прокомментируете дело Вашего старшего сына Седрака и предъявленное ему обвинение?

– Абсолютно надуманное обвинение. Власть аморальна и идет на всевозможные манипуляции и ухищрения, чтобы привязать меня к каким-либо коррупционным делам. Поэтому мишенью сделали мою семью, а делается все в контексте моего политического преследования. Их намерения со всей очевидностью проявились еще летом, с публикацией скандальных телефонных разговоров. Подобный правовой беспредел в стране был лишь в начале 90-х при АОД, когда с политическими оппонентами не церемонились вплоть до физического уничтожения, а преследование их родственников было обычным делом.

– Знакомы ли Вы с заявлениями Левона Тер-Петросяна по поводу того, что он не является «крестным отцом» Пашиняна и не находится с ним в тесном сотрудничестве? Как Вы его оцениваете?

– Они очень похожи своим мировоззрением, методами работы, характером и степенью циничности. Эта схожесть сразу бросается в глаза, чем и объясняется большое количество публикаций на тему их тесного сотрудничества. И совсем не важно – как часто они общаются. «Гражданский договор» со своим лидером воспринимается как реинкарнация примитивной версии АОД.

– Ваша оценка шествия первого марта и выступления премьера в этот день.

– К сожалению, мы снова видим очередную попытку премьера сыграть на искренних чувствах людей. Ирония же в том, что главные виновники трагедии 1-го марта стали основными эксплуататорами эмоциональных последствий тех событий. Вероятно, чувство вины за содеянное не дает покоя их подсознанию и не позволяет – даже спустя 11 лет – покаяться, открыть страницу примирения. Все по Фрейду. Горечь утраты родных и близких десяти жертв продолжают оставаться для них инструментом достижения политических целей.

Похоже, что поляризация общества, создание постоянных очагов внутреннего напряжения и противостояния стали сутью работы властей Армении. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Еще в июле прошедшего года Вы заявили о том, что вернулись в большую политику и намерены принимать активное участие во всех политических процессах. Ваши планы в силе?

– Да, конечно. Я от планов и намерений легко не отказываюсь, тем более – под давлением.

– Чем Вы занимаетесь в эти дни?

– Много читаю и, конечно, тренируюсь, чтобы не потерять форму. Начал писать продолжение книги.