Ваш надежный источник

Армянский прецедент

Казус политической субъективности. Что есть угроза конституционному строю? Две жалобы в Кассационный суд.  «Дело Кочаряна» через призму мнений  западных экспертов.

Как бы не утверждали в Следственной Службе, что уголовное преследование Роберта Кочаряна не содержит в себе политической подоплеки, уже само привлечение к уголовной ответственности не просто политического деятеля, а главы государства, хоть и бывшего, так или иначе создает «казус политической субъективности, тем более, когда строго не соблюдаются все необходимые юридические нормы и процедуры». Закавыченные слова принадлежат известному российскому политологу, доценту кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ Сергею Маркедонову. В статье, опубликованной по свежим следам ареста второго президента Армении Роберта Кочаряна на странице  Sputnik Армения 30 июля 2018 года, он пишет, что «в истории постсоветского пространства еще не было ситуаций, когда президенты, пускай и с приставкой экс, подвергались бы аресту». Российский политолог задается вопросом: почему главной «мишенью» стал именно второй, а не третий президент Армении, который в апреле-мае нынешнего года рассматривался участниками протестных акций и их лидерами, вскоре оказавшимися у государственного руля, как олицетворение «старого режима» со всеми его недостатками в виде непотизма, коррупции и управленческой неэффективности? При этом, как замечает Сергей Маркедонов, «Кочарян не занимал официальных должностей уже десять лет. Однако именно он привлек к себе особое внимание»*.

*Полностью статья Сергея Маркедонова дана в Приложении.

16 августа Роберт Кочарян вновь выступил в передаче телекомпании «Еркир-Медиа». Ведушему программу Гегаму Манукяну он сказал, что считает обвинения против него сфабрикованным политическим преследованием. Кочарян предположил, что, возможно, это связано с желанием нейтрализовать его участие в политических процессах в преддверии внеочередных парламентских выборов. По сути обвинения он пояснил: «Я подписал указ о введении чрезвычайного положения, когда уже погиб полицейский, были сожжены десятки машин и начались нападения на войска полиции с «коктейлями Молотова». «Вот если бы я не объявил ЧП, это бы было воспринято как бездействие, угроза конституционному строю», — заявил Кочарян, добавив, что «он не мог спокойно смотреть, как уничтожается госсистема». 

Генеральная прокуратура Армении, которая ранее обещала подать  жалобу в Кассационный суд на решение Апелляционного суда об отмене ареста Кочаряна, свое обещание выполнила  20 августа. Судом жалоба была принята для рассмотрения и впоследствии удовлетворена. В решении от 15 ноября 2018  года отмечается: «Частично удовлетворить жалобу генерального прокурора, отменить решение Апелляционного суда и направить дело на доследование в тот же суд».

Жалоба в Кассационный суд была подана и со стороны защиты. Она также касалась решения Апелляционного суда. В ей излагалась просьба дополнить обоснования отмены  ареста Роберта Кочаряна. Адвокаты просили, оставив резолютивную часть решения, рассмотреть все представленные ими основания. Кроме неприкосновенности, защита представила еще три основания отмены решения суда первой инстанции, однако Апелляционный суд их не стал рассматривать.

Кассационный суд жалобу защиты Кочаряна отклонил. Роберт Кочарян оставался на свободе, однако с подпиской о невыезде, которую подписал по принятому следствием решению еще в начале сентября 2018 года.

А в конце августа политический обозреватель Sputnik Армения  Арман Ванескегян опубликовал статью, в которой обратился к теме «дела Кочаряна» через призму мнений  западных экспертов, которые не сомневаются в том, что «именно буква его величества Закона отделяет блеск справедливых социальных реформ и борьбы с коррупцией от нищеты политического преследования противников и оппонентов».

Арман Ванесгекян, предполагая, что  «из-за океана, все-таки, все видится несколько иначе…», ссылается на ряд западных аналитиков - специалистов по международным отношениям и праву, которые судебное преследование и задержание второго президента Армении Роберта Кочаряна считают всего лишь «верхушкой того самого айсберга, в который переросло политическое противостояние в Армении после смены высшего руководства». Больше того: эти же аналитики «практически уверены, что вряд ли Кочарян дождется в Армении справедливого и объективного суда». Вряд ли с этим можно с легкостью согласиться, памятуя о принципиальности Роберта Кочаряна и решительном его настрое на борьбу, равно как  и о жестких его высказываниях  в адрес новой власти, но определенные посылы западных аналитиков вместе с автором статьи стоило бы рассмотреть непредвзято.

Действительно следует  учесть, что премьер-министр Никол Пашинян, невзирая на изначальное обещание позиционировать себя исключительно в качестве главы временного правительства переходного периода, не удержался от соблазна использовать административный ресурс в свою пользу. Ведь по прошествии ста дней руководства страной так и не было введено новое избирательное законодательство. На это обращается внимание в статье, опубликованной американским изданием «The Washington Times».

Автор статьи, колумнист газеты Л. Тодд Вуд (L. Todd Wood) — личность, в определенных кругах достаточно известная. В частности, на Уолл-Стрит. Он убежден, что нынешнее руководство Армении (в статье часто упоминается имя нового премьер-министра Никола Пашиняна) использует арест в качестве основного инструмента давления  на  представителей вероятной политической оппозиции. И тут существует опасность. Она - в любом, даже мало-мальском, отходе от самых высоких стандартов законности

Пытаясь разобраться в хитросплетениях уголовного дела в отношении бывшего президента Кочаряна, автор придерживается мнения, что в основе обвинения лежит давний, с 2008 года, конфликт между ним и нынешним премьером Пашиняном. Желая быть объективным в своих суждениях, он пишет: «Я лично не поручился бы за господина Кочаряна или его поведение в прошлом, но с правовой точки зрения эти действия, похоже, снова ведут Армению по очень опасному пути незаконности».

По утверждению автора материала, дело в том, что представители следствия, в производстве которых находится уголовное дело в отношении Кочаряна, откровенно нарушают принцип законности действий следственных органов.

Автор обратился к одному из экспертов в области международных отношений, ассоциированному сотруднику лондонского Королевского института международных отношений «Chatham House» Лоуренсу Броерсу, который высказался довольно категорично. Он, в частности, выразил серьезные сомнения касательно того, сумеет ли армянская судебная система предъявить Кочаряну  «обвинение, заслуживающее доверия с правовой точки зрения».

В статье приведена прямая цитата эксперта: «Проблема заключается в том, что судебная сфера Армении еще не успела полностью реформироваться. Посему опасность состоит в том, что любой отказ от соблюдения самых высоких стандартов может превратить этот процесс в нечто, сродни тому, что именуется «справедливостью победителя».

Иными словами, по Лоуренсу Броерсу из британского Королевского института международных отношений выходит, что если в уголовном расследовании и судебном разбирателсьтве «дела Кочаряна» будет нарушен принцип верховенства закона, то тогда и получится та самая «политическая вендетта», от которой Никол Пашинян изначально открещивался*.

* На заседании коллегии полиции 20 июля 2018 года премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил: «Борьба с коррупцией не предполагает политических гонений и «охоты на ведьм». Премьер также подчеркнул, что для него «установление законности – первостепенный вопрос».

Эксперт предложил армянским властям обратить внимание на то, что случилось в соседней Грузии. Тогда, во времена Саакашвили, правящая партия и президентская администрация, проявили себя неплохо в деле реализации политических реформ и борьбы с коррупцией, однако потом все испортили пренебрежительным отношением к букве Закона по части противников и оппонентов действующей власти. Преследование политических оппонентов и противников эксперт назвал «сомнительной справедливостью», которая в итоге может привести к судебному преследованию уже самих реформаторов.

В итоге автор публикации Тодд Вуд приходит к следующему выводу: складывается впечатление, что нынешнее руководство Армении использует популярный в народе фактор борьбы с коррупцией в своих корыстных целях, в частности, с целью набрать побольше политических дивидендов накануне предстоящих парламентских выборов. Собственно для этого и организовывается, по мнению аналитика, преследование политических оппонентов.

Автор статьи утверждает, что команда Пашиняна  занята тем, что подминает под себя все, что в зоне ее досягаемости,  до чего дотягиваются руки. А это чревато рядом проблем и опасно тем, что в итоге могут быть уничтожены даже остатки демократии в Армении.

Арман Ванесгекян, в заключение уже своей статьи на сайте Спутник Армения, принимая во внимание то, что американский эксперт  не может не отслеживать события в Армении исключительно с позиций своих геополитических и региональных интересов, тем не менее считает, что зерно здравого смысла в высказываниях заокеанских экспертов есть. В любом случае, по мнению армянского автора, ратовать необходимо именно за верховенство действующего Закона. Над всем и вся. Иначе и досудебный, и, тем паче, судебный процессы будут превращены в сведение личных счетов. К той самой «вендетте», от которой  открещивался Никол Пашинян еще тогда, когда выступал на митинге на Площади Республики в Ереване.

Блажен, кто верует? Поживем – увидим. Во всяком случае, судя по происходящим событиям в «деле Кочаряна», пока всё присходит с точностью до наоборот. Пока слова и дела Никола Пашиняна, по наблюдениям не только его политических оппонентов, но и независимых армянских аналитиков, расходятся по своему содержанию.

День рождения

Эксклюзивное интервью корреспонденту Спутник-Армения. Нужны «носители альтернативной позиции». Что нужно армянскому народу? Селфи в коридорах НАТО. Брюссель или Москва? Звонок из Кремля.

31 августа 2018 года Роберту Кочаряну исполнилось 64 года. В этот день корреспонденту Спутник-Армения, несмотря на то, что для экс-президента  день был не будничным, удалось напроситься на эксклюзивное интервью. Было задано немало вопросов, ответы на которые высветили отношение Роберта Кочаряна ко многим аспектам внутренней и внешней политики Армении, пребывающей в состоянии хаотичной турбулентности. Затронув тему своего ареста в связи с вновь возбужденным следствием уголовным расследованием по делу «1марта», второй президент Армении расценил обвинение против него полностью сфабрикованным.

« Уголовное дело против меня, - сказал он, - не имеет никакого отношения к гибели десяти человек. Об этом заявил и сам глава следственного органа. Уголовное дело в отношении меня связано с обвинением, в котором нет ни логики, ни правовых оснований». Роберт Кочарян сказал, что защита будет «добиваться снятия грифа секретности», чтобы была возможность открыто говорить о тех событиях. Уголовное дело он назвал юридическим мусором. Вместе с тем, он согласился с тем общим мнением, что «причины мартовской трагедии непременно нужно раскрыть». А для этого «нужно найти людей, стрелявших не только в гражданских лиц, но и в полицейских». Только после этого можно будет говорить о полноценном расследовании.

Корреспондент спросил Роберта Кочаряна о заявленном им возвращении в активную политическую деятельность. Мотив: необходимость альтернативной точки зрения. «Кого вы считаете этой альтернативной политической силой, на кого собираетесь опираться, учитывая нынешние настроения в обществе?» - был задан ему вопрос. В ответе Роберт Кочарян коснулся мировоззренческих принципов искусства управления. Он заметил, что правят тогда, когда не умеют управлять. С политикой сегодняшних властей не согласны уже многие, поэтому нужны «носители альтернативной позиции». Экс-президент напомнил, что «облик страны за десять лет – с 1998 по 2008 годы — полностью изменился». Следовательно, если говорить о политической опоре, то для него это «люди, которые помнят годы его президентства и ценят успехи тех лет».

Роберт Кочарян сказал, что он по своей натуре не любитель популизма, и,  угождать прямо-таки всем он не станет. «Я знаю, что делаю, - сказал он. - Я умею управлять, я умею ставить цель перед страной и правительством, и добиваться этой цели». По его словам, прежде всего нужно понять, что нужно армянскому народу: популизм, лозунги, которые выкрикивают люди, умеющие произносить эмоциональные речи? Или же нужны те, кто умеет создавать 30-40 тысяч рабочих мест ежегодно, привлекать средства и обеспечивать стабильность и безопасность?

«Моя опора, - сказал он, - это те люди, которым нужны конкретные результаты. Я думаю, гражданам Армении нужны вполне осязаемые, практические результаты. Я буду стремиться к этому, в этом заключается мой принцип».

Один из вопросов касался армяно-российских отношений. Он прозвучал так: «Роберт Седракович, изменились ли армяно-российские отношения после «бархатной революции» в Армении? Власти считают, что об их ухудшении не может быть и речи. Вы, похоже, думаете иначе?»

«Я думаю, - ответил Роберт Седракович, - что если власть по всякому поводу заявляет о высоком уровне отношений, то проблемы на самом деле есть. При нормальной ситуации не было бы смысла напоминать о хороших отношениях так часто. Мне кажется, что власти в Армении неадекватно оценивают ситуацию в регионе. С одной стороны, против дружественных нам стран объявлены санкции со стороны Запада. С другой, наши противники становятся все более непредсказуемыми.

В такой ситуации было бы большой ошибкой пытаться пересмотреть уже налаженные годами отношения, искать новые альянсы с другими центрами силы. Сотрудничество с НАТО нужно развивать, конечно, здесь двух мнений быть не может. Но я не понимаю, зачем властям Армении понадобилось участие на столь высоком уровне в саммите Альянса в Брюсселе, в момент, когда отношения НАТО-Россия оказались на нулевой отметке? Для, скажем так, селфи в коридорах НАТО, что, тем самым, вызовет вопросы у партнеров, это, думаю, недальновидно. Но сейчас, кажется, к руководству Армении пришло понимание ситуации, и оно предпринимает шаги по ее исправлению.

В конце концов, люди, оказавшиеся у власти в Армении, долгие годы выступали против России, против участия Армении в ЕАЭС, против пребывания здесь российской базы. Трудно представить, как все это можно изменить за один день. Да и команда почти целиком состоит из людей, которые в прошлом придерживались совершенно иных геополитических подходов. Почти все они так или иначе были связаны с западными структурами, грантами.

Как вы думаете, есть ли страна, у которой в этом регионе возможностей в сфере безопасности больше, чем у России? У которой больше рычагов, влияния, военных возможностей? Думаю, ответ лежит на поверхности. Отказываться от уже выстроенных отношений нельзя. Те, кто оглядываются на Брюссель, глубоко заблуждаются. Даже если нет каких-то далеко идущих намерений, и власти просто пытаются получить какие-то краткосрочные дивиденды, — это слишком опасно».

В тот же день из Москвы по телефону Роберта Кочаряна поздравил с днем рождения президент России Владимир Путин. Для армянской общественнности это явилось знаковым явлением. В своем роде кремлевским сигналом армянскому премьеру: не балуй! Дело в том, что ни для кого в Армении не было секретом, что российский и армянский президенты дружат, что называется, семьями. Так что поздравление из Москвы могло быть расценено однозначно, если бы Роберт Кочарян не пребывал бы в статусе политического заложника у пашиняновской властной системы. Естественно общественный запрос на путиновское послание своему армянскому другу  не стал долго ждать, и Николу Пашиняну, хочешь-не хочешь, пришлось среагировать на него.

Во вторник 4 сентября на брифинге с журналистами он попытался сделать хорошую мину при плохой игре. «Успев узнать президента России Владимира Путина, - сказал Пашинян, отвечая на просьбу журналистов прокомментировать звонок Путина Кочаряну, и, вместе с тем, как бы намекая на уже свои особые отношения с российским президентом, - я знаю, что он сохраняет человеческие связи со многими бывшими и действующими руководителями стран во всем мире».

Комментарий армянского премьера так и не раскрыл скобок подноготной кремлевского жеста, и вопрос о том, является ли Роберт Кочарян политзаключенным или нет, так и продолжал висеть в воздухе. Чтобы достать его оттуда, Николу Пашиняну пришлось еще раз обратиться к этой теме на брифинге с журналистами в воскресенье 9 сентября. «В деле Роберта Кочаряна, - сказал он, - нет политического компонента. Об этом говорит даже то, что он сейчас на свободе. Но если в будущем его опять арестуют, это не будет означать, что в его деле присутствует политический компонент». Никол Пашинян вновь применил подтекст из арсенала своих журналистских приемов, но чтобы закамуфлировать его, объявил, что исключает возможность наличия политзаключенных в стране. «Во время правления нашего правительства в Армении не будет политических заключенных», - сказал он.

Дуэль. Дуэль?

О чем пожалеет Никол Пашинян? Лето 2016 года – «желтая карточка» политической системе Армении. Конец дружбе. О всеобщем чувстве вины. Широкий контекст событий 1 марта. Шлейф от 27 октября.  С Николом Пашиняном на разных полюсах. Легенда о 4 миллиардах. После  церемонии открытия  нового корпуса  Медцентра «Шенгавит».

Вообще, сентябрь оказался насыщеннным разными политическими заявлениями – как со стороны премьера Пашиняна, так и его политического оппонента Роберта Кочаряна. В интервью информагентству «Медиамакс» Роберту Кочаряну был задан вопрос, что называется, в лоб: считает ли он Никола Пашиняна своим врагом?

Вопрос был обоснован развитием событий вокруг освобождения Кочаряна после решения Аппеляционного суда, которые и создали довольно напряженнные отношения между премьером и вторым президентом. Ведь Пашинян время от времени не уставал заявлять, что все виновники «1 марта» должны нести ответственность. При этом особенно  не скрывая, что считает виновным и Роберта Кочаряна.

«Я не привык оперировать такими терминами, - процитировало  слова второго президента агентство «Медиамакс», - когда речь идет о политических процессах. Но думаю, что Никол Пашинян пожалеет о том, что связался со мной. Не думаю, что запуганный судья первой инстанции, который рассматривал мое дело, так сильно меня ненавидел, что назначил процесс на 01:30 ночи. Я понимаю, кому это было нужно».

В интервью второму президенту были заданы и другие вопросы, с некоторыми из которых, вместе с ответами, имеет смысл здесь и сейчас ознакомить читателей. Ответы эти вызвали незамедлительную реакцию у срывистого Никола Пашиняна, поспешившего обрушить на своего политического противника весь гнев оскорбленного в лучших чувствах «народного» избранника.

Вот эти вопросы и ответы на них.

- То, что произошло в Армении в апреле, стало для Вас сюрпризом?

- Нет. После захвата полка полиции летом 2016 года я говорил, что это – «желтая карточка» политической системе Армении. Меня тогда поразило, что по сути террористические действия получили положительную оценку у части армянского общества. Погибли трое полицейских, но несмотря на это, люди, совершившие преступные действия, заручились достаточно широкой общественной поддержкой. Так что, поскольку я осознавал степень аккумулированного в обществе недовольства, большой неожиданностью события этой весны для меня не стали. Удивило то, как это вылилось в так называемую «бархатную революцию».

- А Вас не удивило, что именно Николу Пашиняну удалось консолидировать людей и реализовать протестные настроения бескровным путем?

- Я думаю, что события развивалась по бескровному сценарию не из-за миролюбивости Никола Пашиняна, а по причине того, что власть не предпринимала тех мер, которые могла бы предпринять. Имело место пассивное противодействие властей тем методам, которые применяли оппоненты. С другой стороны, да, меня удивило то, что во главе этого процесса встал Никол Пашинян, лидер блока, обладающего всего 9-ю мандатами в парламенте. Думаю, что им удалось уловить «историчность» момента, «поймать волну» и добиться ошеломляющего успеха.

- За последние 10 лет Вы много критиковали власти. Вы жалеете о том, что выбрали своим преемником Сержа Саргсяна?

- История не терпит сослагательного наклонения, поэтому я не буду давать оценку постфактум.

 - По какому принципу Вы выбирали преемника?

- Приоритетным для меня был вопрос обеспечения безопасности Армении и Нагорно-Карабахской Республики. Выбирая преемника, я прежде всего думал - кто способен наиболее эффективно решать вопросы обеспечения безопасности? Карьера Сержа Саргсяна подсказывала мне, что из возможных претендентов он является наиболее подготовленным для решения этих вопросов.

- Недавно Вы сказали, что за последние 5 лет лишь дважды встречались с Сержем Саргсяном. Вы потеряли друга?

- Мы не ссорились, не ругались. Но наши отношения свелись к формальным контактам – в основном по случаю дней рождений или соболезнований в связи с уходом близких. Для меня это было осознанным дистанцированием от той политики, которую я в той или иной степени не воспринимал. Мы действительно дружили много лет, пресса нас всегда крепко связывала, и мне хотелось показать людям, что я не разделяю политику властей по целому ряду направлений.

- В последние несколько месяцев и в прошлом Вы высказывали свою позицию относительно того, что произошло в Ереване 1-2 марта 2008 года. И все-таки я хочу спросить: Вы чувствуете ответственность за те события, которые унесли жизни 10 человек?

- Думаю, что какую-то долю ответственности за произошедшее несет не только президент, но и многие другие. Когда пытаешься оценить ситуацию в ретроспективе, понимаешь, что, может быть, случившегося можно было избежать, но, возможно, могло быть и хуже. Какое-то чувство вины, конечно, чувствует каждый, в том числе и я.

- 1 марта 2008 года, уже после разгона митинга на площади Свободы, у Вас не было мысли позвонить Левону Тер-Петросяну и попытаться урегулировать ситуацию?

-  Я тогда очень обрадовался инициативе Католикоса, который решил поехать на встречу с Тер-Петросяном. Но после этого, как Католикоса даже не приняли, я понял, что попытки установить контакт являются бессмысленными.

Ситуация могла бы пойти по совершенно иному сценарию, если бы была реализована достигнутая днем 1 марта договоренность полиции с митингующими о том, что они продолжат митинг у Матенадарана. Но эта договоренность была сорвана Николом Пашиняном, который был в контакте с Тер-Петросяном. Было принято решение строить баррикады, оказывать сопротивление полиции. Не думаю, что в этих условиях мои попытки оказались бы эффективными.

Те события следует рассматривать в более широком контексте. По сути, начало «1 марта» было положено 21 сентября 2007 года, когда Левон Тер-Петросян заявил, что будет участвовать в выборах 2008 года. Он максимально радикализировал предвыборную кампанию. Власть он называл «хуже, чем татаро-монголы», «бандитским режимом», и то, что случилось 1 марта – результат этой радикализации. Этот «взрыв» сознательно готовился Тер-Петросяном и его командой несколько месяцев.

- Но люди собрались на площади Свободы, поскольку считали, что у них украли победу на выборах.

- Я считаю это продолжением того процесса, о котором только что говорил. Та радикальная кампания, которую они провели, делала невозможным признание своего поражения. Они начали процесс, который фактически не имел мирной развязки. Набрать 21.5 процента голосов и называть себя «избранным президентом» - это значит создавать предпосылки для «1 марта».

Я уже говорил: если бы Тер-Петросян выразил сомнение в том, что Серж Саргсян набрал достаточное количество голосов для победы в первом туре и сказал бы «давайте проведем второй тур», тем самым он оставил бы место для переговоров. В этом случае я точно попытался бы вмешаться и найти какие-то точки соприкосновения. Но Тер-Петросян утверждал, что он одержал победу. Такая постановка вопроса не оставляла места для маневра.

- Другая тяжелая тема: теракт в парламенте 27 октября 1999 года. Многие прямо или непрямо говорят о том, что истинные мотивы этого преступления остались нераскрытыми, и это могло быть Вам на руку. Вы видите возможность преодолеть этот шлейф недоверия?

- Я сделал все возможное и невозможное для того, чтобы этого шлейфа не было. Я не раз говорил, что люди, которые вели следствие и возглавляли силовые структуры, пользовались полным доверием семьи Вазгена Саргсяна. Его брат был назначен премьер-министром. Я спросил Арама Саргсяна – есть ли в генеральной прокуратуре человек, которому он доверяет на 100 процентов? Он назвал имя своего друга детства, и я представил его на пост генерального прокурора. Работой следственной группы руководил военый прокурор Гагик Джангирян – человек, близкий семье Саргсянов. Что еще я мог сделать, чтобы снять какие-то сомнения?

Не говорю уже о том, что я был вынужден лично вести переговоры с террористами, поскольку люди, которые должны были этим заниматься, просто сбежали оттуда.

- Вы бы вернулись в политику даже в том случае, если бы Вас не арестовали?

- Я не могу равнодушно смотреть на то, что происходит. Я вижу, что в стране идет разрушение институциональности. Очень много говорят о важности институциональности, но делают все с точностью до наоборот.

- Готовясь к этому интервью, я прочитал большинство ваших интервью за последние 10 лет и обнаружил, что ваша критика властей если не по форме, то по содержанию была очень схожа с тем, что говорил Никол Пашинян. И сегодня я вижу некоторую иронию в том, что режим, который вы оба критиковали, пал, но теперь в фазу острого противостояния вступили Вы и Пашинян.

- Я всегда говорил, что буду высказывать свою точку зрения по всем вопросам, волнующим общественность, будь то пенсионная реформа, конституционные изменения, экономическая политика. И я высказывался.

Почему сегодня мы оказались с Николом Пашиняном на разных полюсах? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. Вероятнее всего, он видит во мне какую-то угрозу.

- Вы вернулись в политику, в которой сегодня тон задают молодые люди. Сегодняшние 20-летние родились тогда, когда Вы стали президентом Армении, а когда Вы уходили с этого поста, им было 10 лет. Ваш образ, который создан во многих СМИ и социальных сетях, является, мягко говоря, непривлекательным для людей, которые не могут составить собственное впечатление о годах вашего правления в Армении и еще раньше – в Арцахе. Как Вы собираетесь достучаться до этих людей?

- У меня есть качества, которые делают политика сильным или слабым в зависимости от той ситуации, в которой он ведет свою деятельность. Я не могу притворяться, прямо говорю то, что думаю, не пытаюсь понравиться людям. Быстро принимаю решения и последователен в их реализации. Где бы я не был, я всегда показывал очень высокие результаты. Люди особенно ценят эти качества в критических ситуациях.

Должен признать, что моим оппонентам в определенной степени удалось создать образ, не соответствующий тому, кем я являюсь на самом деле. Но заниматься саморекламой, устраивать шоу – это не мое. Нам надо найти правильную форму общения с молодым поколением, и думаю, нам это удастся.

- Хотел вернуться к той критике прежних властей, с которой Вы время от времени выступали. Вы говорите, что если Вас что-то беспокоило, Вы не считали возможным молчать. Выступая против реформы конституции, Вы, скорее всего, понимали, что ее истинной целью является желание Сержа Саргсяна продлить срок своего правления. В недавнем интервью НТВ Вы сказали, что его решение идти на третий срок было ошибкой. Вас не коробит от того, что Вы все говорили правильно, но не предпринимали шагов для того, чтобы предотвратить негативные сценарии?

- Шаги, о которых Вы говорите, означали бы возвращение в политику, а таких планов тогда у меня не было. Тогда мне многое не нравилось, но, тем не менее, я не видел угрозы армянской государственности и Карабаху. Мне казалось, что делается многое для того, чтобы безопасность страны была на должном уровне. Сейчас я вижу эту угрозу. Это та черта, после которой я вынужден сказать: если не я, то кто?

- Расскажите о своих отношениях с Путиным. Отношения коллег стали отношениями друзей после того, как Вы оставили пост президента, или когда Вы еще были действующим президентом?

- У нас были хорошие дружеские отношения, когда я был президентом и они продолжились после того, как я оставил пост. Но я никогда не афишировал эти отношения и никогда о них не говорил.

- Другой излюбленной темой Ваших оппонентов являются заявления о Вашем состоянии. Цифру в 4 миллиарда долларов Вы назвали абсурдной. Возвращаясь в активную политику, Вы готовы раскрыть цифры о своем реальном финансовом состоянии и источниках дохода?

- Несомненно, готов. Сейчас идет работа над двумя журналистскими расследованиями, итоги которых, наверное, в скором времени будут опубликованы. Думаю, власти в действительности хорошо знают, что есть у нашей семьи и чего нет. Но парадокс в том, что легенда о 4 миллиардах, будучи абсолютной глупостью, при этом сильно бьет по репутации.  

- Вы считаете себя богатым человеком?

- Если говорить о возможностях всей семьи, думаю, что в Армении наберется пара сотен семей с сопоставимым уровнем доходов.

- Вы имеете в виду бизнес своих сыновей?

- В том числе. Ведь обвиняют не только меня, но и членов семьи.

- Да, например, в прессе время от времени пишут, что в свое время у Вашего старшего сына была монополия на ввоз сотовых телефонов в Армению.

- Это абсолютная чушь.

 А теперь о реакции Никола Пашиняна на откровенные, без обиняков и излишней ретуши, ответы Роберта Кочаряна. Интервью было записано 11 сентября, опубликовано в четверг 13 сентября. Пашинян в это время находился с рабочим визитом в Париже по приглашению президента Франции Эмманюэля Макрона. Вернувшись из  Парижа, и вдохновленный теплотой приема армянской общины,  уже в субботу 15 сентября, он  после  церемонии открытия  нового корпуса  Медцентра «Шенгавит» в Ереване отвечал на вопросы журналистов. Один из вопросов касался давеча брошенной Робертом Кочаряном в интервью реплики, что «Никол Пашинян еще пожалеет, что связался со мной». Репортеры, ищущие сенсаций, попросили ответить премьера, как он прокомментирует эти слова Кочаряна. Пашинян ответил в своей взрывной манере: «Политического фактора под именем Роберт Кочарян в Армении не существует». Далее развил тему  в бойцовско-озорном духе. Мол, политичекий процесс - «это не их дворовая драка, когда проигравший грозится, что противник еще пожалеет». А коль скоро Кочарян именно так и выразился, значит именно так и «демонстрирует уровень своего восприятия политических процессов». И вообще сегодняшняя власть Армении не видит угрозу в его (Кочаряна) лице. «Газета «Коммерсант» спросила меня, - сказал Никол Пашинян: - говорят, вы своими действиями просто нейтрализуете политические  факторы. Я ответил тогда и говорю сейчас: политического фактора под именем Роберт Кочарян в  Армении не  существует. Серж Саргсян, Роберт Кочарян и их окружение являются политическими трупами, но и это не освобождает их от ответственности перед законом. Этим все сказано».

Дальше страсти накалились еще больше. Роберт Кочарян после решения Аппеляционного суда оставался в статусе уголовно неприкасаемого. Тем не менее государственное обвинение в свержении конституционного строя с него не было снято.  Начальник Специальной следственной службы Армении Сасун Хачатрян по-прежнему считал, что второй президент Роберт Кочарян должен находиться под стражей. Об этом он сказал журналистам в четверг 13 сентября.

«Надеюсь, что Генеральная прокуратура обжалует решение суда об освобождении Кочаряна из-под ареста, подаст кассационную жалобу, и Кочарян окажется под стражей. Это необходимо для того, чтобы он не мог чинить препятствия следствию», — заявил Сасун Хачатрян.

Глагол «надеюсь» от первого лица, разумеется, был употреблен главой ССС для блезиру. Генпрокуратура действительно подала протестную жалобу в Кассационный суд, там ее приняли к рассмотрению, затем отправили дело снова в Апелляционный суд на повторное рассмотрение.