Ваш надежный источник

«Как правило, бывает два исхода - либо бунт, взрыв, революция, Спартаки выходят, поднимают народ, либо тихое угнетенное самоуничтожение и, в конечном итоге, самоликвидация», - говорит в интервью «ГА» социолог, академик НАН РА Геворг Погосян.

- Что происходит с нашим обществом? Такое впечатление, что мы смиряемся со всем, с чем не могли помыслить смириться еще 6 лет назад. Война, поражение, потеря Арцаха, деарменизация Арцаха, враг на территории Армении, даже сугубо социально-экономические подножки, инициируемые властью, вроде многократного подорожания цен на транспорт, и т.д. – все проходит на ура, по больше части с присказкой «так нам и надо». Это как понять?

- Если подойти к теме с научным подходом, то проблема такая: вообще, как таковое, общество никогда не бывает однородным, и не должно быть, и не может. В обществе есть разные группы людей, разные социальные страты, их отношение к тому, что происходит в обществе, совершенно разное. Речь не только о нас, везде это так. Определенная часть общества активна, политизирована, она хочет участвовать в переменах, не только сидя на диване, она выходит на улицы. Есть другая часть, которая сильно переживает, недовольна, но, как правило, к активным действиям не склонна. Но есть еще одна часть общества, меньшая, которая адаптируется к любым условиям. Такие люди принимают все, что сваливается им на головы, принимают как раз в духе «так нам и надо, этого еще мало». Другое дело, что возникает вопрос, хотя бы в связи с тем же подорожанием цен на транспорт: если 6-7-8 лет тому назад из-за 50-ти драмов возможного подорожания могли тысячи людей выйти на улицы, высказать свое возмущение, то почему сегодня, когда в разы подорожало все, нет такой же реакции?

- И почему?

- Потому что такого рода масштабные протесты могут быть только при наличии серьезной их организации, людей, которые не просто в этом заинтересованы, но могут организовать реальный протест, финансировать его, спонсировать, применять самые различные необходимые политические технологии. Тогда это было. Теперь мы понимаем, что тогда это возмущение по поводу возможного подорожания тарифов на общественный транспорт на 50 драмов (кстати, совершенно справедливое возмущение населения) было хорошо организовано, канализировано, профинансировано, подготовлено и проведено. Конечно, возможна и спонтанная общественная реакция, бунт, но это уже когда совсем «нож к горлу».

- То есть и «транспортные» протесты, и бархатная революция 2018 года никак не были спонтанными?

- Нет, конечно. Народ подвели, подняли, оплатили, подготовили, направили, плакаты нарисовали, дали в руки, подключили прессу – столь серьезные волнения всегда и везде, за границей и у нас, имеют за собой солидных организаторов. Иначе будет то, что мы сейчас наблюдаем: все недовольны, и все сидят дома

- То, что сейчас нет такой организации, о чем это свидетельствует?

- Бытует мнение, что, скажем так, в малых странах, подобная организация может генерироваться только извне. Но это не аксиома, потому что может быть и изнутри. Давно уже пора. Мы же можем распоряжаться своей судьбой, а не ждать, когда кто-то с Запада, Востока или Севера, какая-то страна вмешается в наши дела. Зачем ждать, чего ждать?

- Почему оппозиция ведет себя столь инертно?

- Мягко говоря – инертно. Такое впечатление, что у нас и власть, и оппозиция из одного центра управляются. Я немного утрирую, но впечатление именно такое. Кроме риторики, ничего нет. Да и риторика уж больно дозированная, осторожная, индивидуальная, с концентрацией на одной личности – Пашиняне. Оппозиция у нас, увы, весьма условная, относительная, в ней очень много людей, зависимых как извне, так и изнутри.

- С нравственной точки зрения, в контексте восприятия того факта, что те же персонажи, вчера протестующие против, скажем, подорожания транспорта, сегодня, находясь у власти, спокойно многократно повышают цены, как это отражается на качестве общества? Как отражается на качестве общества то, что те же самые люди, не будучи у власти, говорили одно, а сегодня делают прямо противоположное, причем во всех сферах?

- На людей это оказывает очень сильное влияние, генерируя настроения безвыходности, депрессивного состояния. Это объясняется тем, что им хочется изменений, но как? Кто-то должен подойти к ним, вытащить. Все это угнетает. Сейчас многие наши психологи, аналитики свидетельствуют, что общество сломлено, разочаровано, оно разочаровано и в себе самом, потому что многие голосовали за эту власть. Тогда, в 2018-ом, говорили: не понравится Никол, уберем, мы уже знаем как. А оказалось, что это непросто, это тоже надо организовать. Что касается самой власти, то здесь речь о ролевом поведении. Когда надо было бунтовать, возмущаться, потому что это все подстрекалось, финансировалось, поддерживалось, они это делали. Сейчас для них совершенно нет смысла вести себя так же, пусть бунтуют другие.

- Если угнетенное состояние общества будет продолжаться, куда оно заведет?

- Как правило, бывает два исхода таких вот угнетенных, депрессивных состояний общества, недовольного властью, собой, ходом истории и тем, что с ним происходит. Либо бунт, взрыв, революция, Спартаки выходят, поднимают народ, либо тихое угнетенное самоуничтожение, и в конечном итоге, самоликвидация. Иногда процесс длится годами, десятилетиями, ведь речь идет не об одном человеке, а о целой стране. Что касается нас, то процесс может пойти как в одну, так и в другую сторону.

- Но ведь плыть по течению этого самого угнетенного состояния опасно, учитывая внешние угрозы и вызовы – разве у нас так много времени?

- Очень опасно. Я согласен, это самый плохой сценарий из возможных, хуже некуда. Когда чисто номинально остается название страны, но все ее содержание, историческое прошлое, национальная культура, идентичность выветриваются – что может быть хуже? При этом Армения - одна из тех редчайших, уникальных стран в мире, где 97 процентов населения - этнические армяне и приверженцы одной религии и Армянской Апостольской Церкви. Христиане со своей культурой, языком. У Армении есть и богатейшая история, и прошлое, свой язык, алфавит, и культура, и религия. Она уникальна во многих отношениях, и, наверное, поэтому для многих является занозой.

Почему бы не сделать ее разнорелигиозной, наводнить приезжими? Причем вариативности в этом плане мало: либо соседи – азербайджанцы, турки, либо дальние – индусы, пакистанцы. Точно не французы и не англичане. Действительно, если армянское общество и дальше будет идти по пути самоликвидации, то на собственную сильную государственность уже шанса не останется, потому что через какое-то время картина – социальная, общественная, демографическая - в Армении будет совершенно иная. Это самый плохой сценарий. Но он, увы, возможен, в истории мы знаем много примеров того, когда с карты мира исчезали государства, империи, народы, Мы думаем, с нами, армянами, это не произойдет. А ведь может и произойти…